Эта общая позиция польского населения подтверждена, кроме того, показаниями пленных из польской дивизии Берлинга. Дивизия Берлинга представляет собою воинское соединение большевистской армии, укомплектованное исключительно поляками. Военнопленные из этой дивизии на допросе неизменно показывали, что польское население при вступлении их в Варшавский округ не только не приветствовало их как освободителей, наоборот, встречало чрезвычайно холодно и сдержанно и частично даже враждебно. По данным этих военнопленных, польское население на их удивленные вопросы всегда объясняло, что хотя немцы с ними обходились строго, но они все же постоянно заботились о работе и хлебе для населения и что поэтому поляки не скучали по большевикам.

Это лишний раз подтверждает наше мнение о том, что широкие массы польского населения из внутренних убеждений отклоняют все попытки замены немецкого господства в Польше».[324]

Заметим, что поляки «советского господства» не видели, они до немцев 19 лет жили при «гнуснейших из гнусных», видимо, поэтому им и немецкая власть была в радость. Но вообще-то эта характеристика поляков удручающа. Возможно, одним из первых обратил внимание на это обстоятельство В. Кожинов: «К странам с мощным Сопротивлением причисляют еще и Польшу, но при ближайшем рассмотрении приходится признать, что и здесь (как и в отношении Франции) есть очень значительное преувеличение (подкрепленное, между прочим, целым рядом ставших широко известными блестящих польских кинофильмов о том времени). Так, по сведениям, собранным тем же Б.Ц. Урланисом, в ходе югославского Сопротивления погибло около 300 тысяч человек (из примерно 16 миллионов населения страны), албанского – почти 29 тысяч (из всего 1 миллиона населения), а польского – 33 тысячи (из 35 миллионов). Таким образом, доля населения, погибшего в реальной борьбе с германской властью, в Польше в 20 раз меньше, чем в Югославии, и почти в 30 раз меньше, чем в Албании!..».[325]

Вот этот перечень действий польского правительства в эмиграции и подводит к выводу, что министры Сикорского сразу же после войны с Германией в сентябре 1939 г. заключили с ней соглашение о своем возвращении в Польшу после победы Германии и удобном устройстве на шее у поляков. Взамен они в чем-то предали Гитлеру Англию, и предали очень сильно, настолько сильно, что раскрытие этого предательства привело бы к тому, что англичане повесили бы всех членов этого правительства во главе с Сикорским.

Что это могло быть за предательство? У меня такая версия. В начале 1940 г. англичане начали в глубокой тайне готовить десантную операцию по захвату нейтральной Норвегии – операции, которая имела бы огромное значение и повернула бы ход войны решающим образом. Польская бригада подгальских стрелков была накануне подготовлена к десантированию[326], и это дает основания полагать, что Сикорский был в курсе британских планов. С другой стороны, немецкие мемуаристы отмечают, что в первоначальном плане войны на Западе нападение на Норвегию не было предусмотрено, план захвата Норвегии и Дании созрел у Гитлера внезапно, а готовили этот план в сверхпожарном порядке. В результате немцы опередили англичан в захвате чуть ли не на несколько часов. (Англичане, узнав, что немцы в Норвегии уже высаживаются, чтобы собрать свой флот для боя у берегов Норвегии с немецким флотом, в английском порту Росайт буквально согнали с крейсеров 1-й эскадры десант для высадки в Норвегии, даже не дав десанту сгрузить с крейсеров свое оружие[327].) Немцы победили англичан и укрепились в Норвегии, и если это результат предательства правительства Сикорского, то тогда безусловно немцы всю войну могли шантажировать поляков раскрытием этой измены и заставлять их делать все, что немцы прикажут.

Без этой гипотезы для поведения польского правительства в эмиграции невозможно найти мотивов даже в случае использования такого универсального для шляхты мотива, как идиотизм.

Еще для пары первых поступков Сикорского идиотизм можно присуммировать к психологии гиены – это когда Сикорский увел армию Андерса на Ближний Восток и дал команду АК прекратить войну с немцами. Упомянутый губернатор Варшавы Фишер о том времени написал: «Генерал-губернаторство и даже миллионный город Варшава до конца 1942 г., как это без преувеличения установлено, являлись вполне умиротворенными областями»[328]. В этом случае еще можно считать, что поляки забились в угол, ожидая, когда можно будет отхватить кусок от уже мертвой добычи. Но дальше нет и такого мотива. Повторю.

1. В 1941 г. они узнают, что пленные офицеры убиты, но не сообщают это правительству СССР. Идиоты?

2. В 1943 г. начинают вопить о смерти этих офицеров, обеспечивая немцам главную пропагандистскую кампанию войны. Опять идиоты?

3. В 1944 г. узнают, что пленных убили немцы, но молчат. Снова идиоты?

4. Стягивают силы АК в Варшаву и отдают их на разгром немцев. Еще раз идиоты?

5. Рейхсфюрер Гиммлер считает Сикорского своим послушным агентом. Гиммлер тоже идиот?

6. Риббентроп с Гитлером с помощью Сикорского собираются осуществить «основную установку» по польской проблеме. И эти сошли с ума?

Знаете, тут я должен не поверить даже мною же приглашенному эксперту маршалу Пилсудскому и заявить, что в истории освобождения Польши с идиотизмом перебор даже для шляхты, а уж идиотизм немцев совершенно невероятен. После того как в преддверии войны поляки столько раз предали Францию и Англию, что же невероятного в том, что они продолжали предавать союзников? Наоборот. Если бы эти «гнуснейшие из гнусных» вели себя честно, то вот это и было бы невероятно!

Но если стать на вскрытую данным исследованием точку зрения, то без малейшего покушения на природный идиотизм шляхты, ее предательство союзников логически взаимосвязывает все события войны.

Подводя итог под исследованием истории польских армий и правительств Второй мировой войны, должен остановиться еще на одном аспекте Катынского дела.

2 сентября 2000 г. в Катыни выступил председатель Совета Министров Республики Польша Ежи Бузек по поводу открытия военного кладбища той части польских офицеров, сдавшихся в сентябре 1939 г., которую немцы перестреляли в Катынском лесу. Пан Бузек сказал:

«Я обращаюсь еще раз к офицерам и солдатам Войска Польского. Вы – наследники тех, кто был убит. Поляки всегда относились к своей армии с величайшим уважением и почтением. И я убежден, что наследие, переданное вам погибшими здесь офицерами, для вас не утратило своего значения и вы всегда будете хранить

его».[329]