У нас зря не награждают.

Со временем мошенник сумел значительно укрепить свой авторитет в коллективе, создал вокруг своей персоны ореол настоящего героя-разведчика. Для чего периодически подбрасывал в редакцию им же сфабрикованные документы. Так, летом в газету поступил секретный пакет из наркомата обороны СССР с указанием: «По прочтении сжечь». Пургина предписывалось направить в командировку на Дальний Восток. Командировку оформили, не задавая лишних вопросов. Вернувшись, рассказал, что оказывал помощь монгольским братьям в районе реки Халхин-Гол. Его рассказ подтверждался письмом из военного госпиталя, из под Иркутска о том, что Пургин геройски воевал с японцами, был ранен находится на излечении в госпитале. Ну а в конце того же 1939 года на груди Голубенко-Пургина появился орден Ленина. Аппетиты мошенника росли. И он решил стать Героем. Причем, настоящим. И ему удалось провернуть эту аферу!

Когда последовало очередное спецзадание в Ленинград, все поняли — Родина посылает Пургина на финскую войну. Оформили командировку на срок с 24 января по 25 апреля 1940 года. Но вместо того, чтобы совершать геройские подвиги на финском фронте, мошенник стал пропивать командировочные деньги вместе с упомянутыми сотрудниками «Комсомолки» Аграновским и Могилевским. А в марте в наркомат ВМФ Союза ССР поступил наградной лист. Представление на присвоение Золотой Звезды было оформлено на бланке особой 39-й дивизии, заверено «печатью и надлежащими подписями». Работники наградного отдела наркомата ВМФ, учитывая, видимо, солидную должность героя-орденоносца в центральном печатном органе ЦК ВЛКСМ, тоже не стали перепроверять документы и сразу направили их по инстанции.

21 апреля 1940 года состоялся Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Пургина Валентина Петровича орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда». На следующий день он был опубликован в «Комсомольской правде». Ровно через месяц там же появился написанный Аграновским очерк о Герое.[315]А вскоре, в августе 1940 года, его жизненный путь проследил и суд, который установил, как Пургин в типографии газеты изготовил клише Указа Президиума Верховного Совета СССР, печать и факсимиле секретаря Президиума этого Совета Горкина; как похитил в типографии города Свердловска шрифт, а в городе Гродно изготовил печать 39 бригады Особого назначения. Затем достал медали, наградные книжки, сфабриковал на свое имя орденскую книжку, вписав туда два ордена Ленина и орден Красной Звезды. Ну и наконец, — как путем подлога и обмана должностных лиц Наркомата Военно-морского флота, добился своей заветной цели — присвоения звания Героя Советского Союза.

В суде военной коллегии «герой» проходил сразу по шести статьям Уголовного кодекса. Среди них — подделка государственных ценных бумаг, незаконное ношение орденов, мошенничество, бандитизм. По совокупности преступлений обладатель «высшей степени отличия в СССР» получил «высшую меру социальной защиты». Его ходатайство о помиловании было отклонено.[316]

Мошенников, специализировавшихся на особой «популярности» в народе репрессивных органов, в те годы развелось немало. Свои аферы они с успехом проворачивали и в годы войны. Преступники, подобные Голубенко-Пургину, очень тонко чувствовали морально-психологическую атмосферу в обществе. И играли на этом, почти всегда попадая «десятку».

Практически все потерпевшие испытывали чувство безотчетного, всепоглощающего страха перед сотрудниками НКВД. Форма офицера госбезопасности действовала гипнотизирующе. Бдительность притуплялась. Появлялся сотрудник «органов» в кожаной куртке, и человек терял самообладание, забывая о предостережениях.

В Одессе, к примеру, этот эффект с успехом использовали лейтенанты Квач, Лапшов, Рождественский и Юркеев. Уклонившись от военной службы, они в течение нескольких месяцев бродили по населенным пунктам области и занимались реквизициями. Квач выдавал себя за начальника «особого отдела» и руководил обысками у местных жителей. 12 августа 1944 года все четверо предстали перед военным трибуналом и понесли строгое наказание.[317]Аналогичный финал ожидал «военных юристов» майора Остроуха и лейтенанта Попкова. Первый выдавал себя за военного прокурора. Второй — за военного следователя. Военный трибунал 1-й ударной армии осудил их к расстрелу.[318]

Профессионально действовала группа дезертиров в Саратовской области. Сколотил банду из 12 человек некто Гудков. Он убедил всех, что самый лучший способ избежать ареста — самим заняться поиском военнослужащих, уклонявшихся от военной службы. Так появилась в Заволжье «оперативная группа войск НКВД». Летом 1944 года она в полном составе прибыла к военному комиссару Турковского района Саратовской области подполковнику Фадееву. Представившись ему и начальнику 1-й части военкомата подполковнику Зазнобину начальником опергруппы, Гудков был по-военному краток:

— В соответствии с секретной директивой наркома внутренних дел мы направлены к вам в район для поимки дезертиров. По нашим оперативным данным, их скопилось у вас немало. Руководство считает, что поисковая работа поставлена здесь слабо. Так что принимайте подмогу.

Произнося последнюю фразу, Гудков широко и по-доброму улыбнулся. У Фадеева сразу отлегло от сердца. Сначала подумалось подполковнику, что пришли «брать» его самого. Ни тени сомнения у офицеров военкомата в отношении «группы НКВД» не возникло. Боевой вид «энкавэдэшников» внушал полное доверие. Военком даже не удосужился потребовать у них документы. Рассудил здраво — не стоит подвергать работников солидного учреждения какой-то формальной и в чем-то даже унизительной для них процедуре. Это может вызвать неудовольствие старшего группы. А вид у него серьезный. Видать, мужик тертый. Поэтому Фадеев сразу приступил к проработке конкретных вопросов взаимодействия.

— Ну что ж, товарищи, вы, как всегда, вовремя. Надеюсь, что с вашей помощью мы быстро очистим область от предателей, шкурников и прочей контрреволюционной нечисти. В моем лице вы найдете полную поддержку. Думаю, совместными усилиями приказ наркома обороны № 664 будет выполнен.

Вскоре Гудков стал в военкомате своим человеком. Банду снабдили соответствующими документами — удостоверениями, аттестатами, справками на получение продталонов, командировочными предписаниями…

Где и на чем конкретно «прокололась» эта «оперативная группа войск НКВД», установить не удалось. Следы ее деятельности обнаружены лишь в материалах дела на облапошенных дезертирами офицеров военкомата. Они тоже были осуждены военным трибуналом за свою беспечность. Правда, с применением отсрочки и направлением в действующую армию.[319]