Времена были крутые. Еще 28 июня 1941 г. вышел совместный приказ НКГБ, НКВД и Прокурора СССР № 00274/00834 «О порядке привлечения к ответственности изменников родине и членов их семей». Под его действие попадали не столько настоящие изменники, сколько бойцы, вышедшие из окружения или отставшие от своих частей. Этим же приказом военным трибуналам давалось право заочно осуждать красноармейцев и командиров, оказавшихся за линией фронта. Летчика, попавшего в плен, а затем бежавшего из него, мог вполне ожидать военный трибунал, поскольку он, «имея на руках личное оружие, сдался в плен и этим изменил Родине».[108]За подобное деяние статья 58-1 УК СССР в качестве наказания предусматривала 25 лет исправительно-трудовых лагерей с последующей высылкой.

Кроме того, под видом бежавших из плена немцы засылали на советскую территорию своих агентов, завербованных из числа военнопленных. 15 февраля 1942 г. рейхсфюрер Гиммлер своим приказом учредил особый разведывательный орган под кодовым обозначением «Цеппелин». Ему поручалось ослабить военный и экономический потенциал СССР путем организации диверсий, саботажа, террора, восстаний в советском тылу и тому подобного. По немецким данным, к концу 1942 г. сотрудникам «Цеппелина» удалось завербовать около пятнадцати тысяч человек из числа советских военнопленных, которые затем прошли обучение в диверсионно-разведывательных школах.

Так что Кочеткову пришлось нелегко. Как известно, в НКВД никогда особой деликатностью не отличались, а уж в военное время тем более. Многочисленные допросы, сначала во фронтовом особом отделе НКВД, а затем в специальном фильтрационном лагере, находившемся около Рязани. Причем все это происходило, напомним, как раз в то время, когда уже вышел Указ о присвоении ему посмертно звания Героя Советского Союза, о чем сам летчик ничего не знал.

Кочетков рассказал, что ведомые им летчики 686-го ШАП видели снижение его горящего «Ила», но у них просто не было времени проследить за тем, что случилось дальше. При взрыве его выбросило из кабины, он инстинктивно дернул вытяжное кольцо парашюта, после чего сразу же потерял сознание. Очнувшись лежа в бурьяне, летчик увидел стоявших вокруг него солдат Вермахта. У него были ожоги и переломы, но он был жив.

Оказавшись в лагере для военнопленных, Кочетков дождался, когда срастутся переломы, а затем сразу же попытался бежать, но неудачно. Лишь вторая попытка увенчалась успехом, и он смог выбраться на свободу. Пройдя по немецким тылам, он в конце концов 28 октября перебрался через Дон и оказался на своей территории.

Время в фильтрационном лагере тянулось мучительно долго. Шли недели и месяцы, наступил 1943 г. Но наконец ответы на все запросы пришли. Можно сказать, что Кочеткову в целом повезло, поскольку имелись свидетели, которые не только могли подтвердить его личность, но и рассказать, при каких именно обстоятельствах он попал в плен. Проверка завершилась. Ему выдали новые документы и вернули звание старшего лейтенанта. Одновременно Кочеткову, к его великому удивлению, сообщили, что еще 5 ноября прошлого года ему присвоили звание Героя. Правда, посмертно, но теперь уж ничего не поделаешь, не переписывать же Указ.

После того как Кочетков получил в Москве «Золотую Звезду» и орден Ленина, встал вопрос о его дальнейшей службе. В Управлении кадров ВВС ему предложили отправиться в тыл, чтобы продолжить довоенную работу в качестве инструктора в авиационном училище. Вероятно, в этом не было никакой заботы о пережившем многое человеке, а была лишь банальная бюрократическая перестраховка, хоть и все проверки завершены, но все-таки мало ли что, пусть побудет подальше от фронта.

Однако Кочетков и слышать ничего не хотел о спокойной жизни в тылу. Он желал вернуться в 686-й ШАП и продолжить боевые вылеты. После серии новых мытарств и настойчивых просьб он в начале февраля 1944 г. все же смог добиться нужного направления. К этому времени его полк базировался на аэродроме около украинского города Мелитополь и входил в состав 289-й ШАД полковника И. П. Пуцыкина.

Весной 1944 г. 686-й ШАП участвовал в боях в Крыму. 24 мая за отличия, проявленные при освобождении Севастополя, ему приказом Верховного Главнокомандующего было присвоено почетное наименование «Севастопольский». Такое же наименование получил и 7-й ШАК, в который входила 289-я ШАД.

Конец же войны Кочетков вместе со своим полком встретил в Прибалтике, поскольку в середине февраля 1945 г. корпус передали в 15-ю воздушную армию, которая действовала на 2-м Прибалтийском фронте. Всего в ходе войны он совершил 101 боевой вылет, в ходе которых в том числе лично сбил два немецких самолета.

В послевоенные годы Кочетков продолжал служить в авиации. Он переучился на новый штурмовик Ил-10, а в 1948 г. окончил Высшие офицерские летно-тактические курсы. С наступлением реактивной эры он освоил истребитель МиГ-15бис, а потом поступил и в 1958 г. окончил Военно-воздушную академию.

В 1965 г. 55-летний полковник Кочетков был уволен в запас, и затем до 1990 г. работал в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ) в городе Жуковский Московской области.

Число летчиков-штурмовиков, получивших в 1943 г. звания Героев Советского Союза, увеличилось по сравнению с прошлым годом на тридцать процентов. Награждены были 43 человека, при этом пятнадцать из них – посмертно. Количество боевых вылетов, совершенных ими к моменту представления к званию Героя, по-прежнему изменялось в широких пределах.

Так, 17 ноября был посмертно награжден командир 1-й эскадрильи 47-го ШАП ВВС Черноморского флота 29-летний лейтенант Борис Наумович Володов, который двумя неделями ранее в районе поселка Эльтыген, в 15 км южнее Керчи, протаранил Ju-88A. К этому времени он выполнил над Таманским и Керченским полуостровами лишь пятнадцать боевых вылетов, а его эскадрилья потопила два сторожевика и четыре десантные баржи. В то же время 8 сентября звание Героя было присвоено командиру 299-го ШАП 39-летнему майору Степану Константиновичу Ананьину, совершившему к июлю 43-го года уже 219 боевых вылетов.