Избавившись от крикливой ноши, драконы пролетели чуть дальше по течению реки и друг за дружкой плюхнулись в неспешно текущую воду, разом скрывшись под ней по самую шею. Через секунду до ушей эльфов донеслось их довольное пыхтение и пофыркивание, изредка сопровождающееся шумными всплесками воды от чересчур резкого поворота длинного шипастого хвоста.

Предоставленные наконец самим себе возлюблённые только теперь получили возможность спокойно поговорить.

— Вообще как ты себе представляешь наш союз? — продолжал неистовствовать Лезль. — Я тёмный эльф — жуткий, отвратительный урод с неизлечимыми зловонными язвами на теле — и рядом ты, прекрасная, как молоденькая берёзка, светлая эльфийка. Нет, я не позволю тебе так исковеркать свою жизнь!

— Ах так! Знай же, если ты сейчас отвергнешь меня, я утоплюсь здесь же, у тебя на глазах, в этой речке, — решительно объявила задетая за живое эльфийка. И в подтверждение сказанного тут же попыталась спрыгнуть с крутого берега, но, разумеется, была вовремя перехвачена Лезлем и усажена на место.

— Угомонись, сумасшедшая, у меня и в мыслях не было тебя отвергать, — торопливо заверил перепугавшийся возлюбленный. — Глупенькая, я же больше жизни тебя люблю. И говорю всё это ради твоего же счастья.

— Моё счастье — быть рядом с тобой, — категорично объявила Ризидиэль.

— Подумай, как воспримут наш союз твои родные в Разлесье? Как только они узнают, что ты связалась с тёмным, семья проклянёт тебя! — привёл очередной весомый аргумент Лезль.

— Ну и пусть. Мне нет до них дела. Отныне ты моя семья, — по-прежнему твёрдо стояла на своём эльфийка.

— Но ни один оракул не станет скреплять нашего союза. Тёмный и светлый эльф вместе — это же противоречит всем негласным нормам бытия.

— Золото, обещанное тебе богиней Мортис за службу, поможет нам решить эту проблему.

— О чём ты говоришь! Ни один светлый эльф не пустит меня даже на порог своего жилища.

— Значит, мы обойдёмся без эльфов.

— Это как?

— Я знаю одну дриаду, за хорошее вознаграждение, уверена, она согласится провести обряд.

— Ты б ещё предложила к вампирам за помощью обратиться, — фыркнул Лезль.

— Надо будет — попрошу, — обиженно поджала губки эльфийка.

— Брось, Ризка, не нужен нам никакой обряд. Мы и так, без всякого обряда, какое-то время сможем быть вместе.

— Я не хочу какое-то время, — возмутилась девушка. — Хочу всегда быть с тобою рядом.

— Это сейчас тебе загорелось. Но пройдёт немного времени, ты остынешь, эмоции улягутся, и, глянув на меня просветлённым взором, поймёшь, какую чудовищную ошибку совершила, навеки связавшись с тёмным выродком.

— Это лишь твои домыслы. Клянусь, я никогда не пожалею и не устыжусь связи с тобой, — горячо заверила Ризидиэль. — Лезлик, ну пожалуйста! Мне правда нужен нерушимый союз с тобой, скреплённый, как положено, магическим обрядом.

— Ладно, будь по-твоему, — отчаявшись вразумить любимую, махнул рукой тёмный эльф.

— Тогда скажи — когда отправимся к моей дриаде? — почуяв слабину, насела светлая эльфийка.

— Вот с делами управимся, и…

— Знаем мы эти отговорки. Лезль, не юли. Назови конкретную дату.

— Ну, может, через недельку.

— Никаких неделек! Тебе когда Мортис за плащ награду выплатить обещала? Сегодня вечером?.. Тогда завтра же утром отправляемся на поиски дриады и скрепляем наш союз нерушимым обрядом.

— Ризка, к чему такая спешка? Мы могли бы…

— Завтра, я сказала! — решительно перебила Ризидиэль. — И только попробуй мне возразить!

— Да молчу я, молчу, — примирительно улыбнулся тёмный эльф.

Поглощённым друг дружкой влюблённым было невдомёк, что буквально в метре за их спинами, провалившись по щиколотку в густой мягкий лесной мох, возвышались две исполинские фигуры их Хранителей, надёжно укрытых от смертных чарами невидимости.

— Ты только посмотри, разве это не чудо любви? — обратился к спутнице молодой красавец-эльф с бездонными голубыми глазами познавшего Вечность старца.

— Ты отвлёк меня от наиважнейших дел, чтобы показать мне, как милуется парочка жалких смертных, — глухо проворчала в ответ обезличенная дама непонятного возраста, плотно закутанная в длинный, до пят, серый плащ с низко опущенным и полностью скрывающим лицо капюшоном.

— А разве тебе эта пара никого не напоминает?

— Ты позвал меня сюда ребусы разгадывать? Говори, чего хочешь. А то недосуг мне тут с тобой…

— Брось, Мортис, с каких это пор встречи со мной стали тебе в тягость, — не без самодовольства парировал собеседник.

— С тех самых, Галлеан, когда ты предал ту, что не устрашилась рискнуть ради тебя своим бессмертием! — зло прошипела в ответ грозная богиня Смерти.

— Не передёргивай, всё было не так! Когда я вновь обрёл плоть в Невендааре, ты сама сбежала от меня! — возразил бог эльфов. — Без всяких объяснений замкнулась в каком-то своём надуманном горе и из верной доброй Солониэль превратилась в холодную, расчётливую почитательницу Смерти — Мортис!

— Тебе нужны объяснения, — зловеще расхохоталась тёмная богиня. — Выходит, ты у нас ещё и жертва? Бедный, несчастный, брошенный Галлеан. Какая грустная история. И рада бы заплакать, да только угли, в которые превратилось моё лицо, увы, давно уже не выделяют слёз… Думаешь почему, отправляясь на свидания с тобой, я обряжаюсь в непроницаемые, бесформенные балахоны?

— А мне нравится, очень симпатичный серый плащик, — попытался отшутиться Галлеан.

— Ну ещё бы, разумеется, симпатичный, — переполненным ядовитой желчи голосом прошипела Мортис. — А если учитывать, какую отвратительную уродину он скрывает, так и вовсе прекрасный плащ. Не так ли, красавчик Галлеан?

— Да что за ерунда! С чего ты взяла?! У меня и в мыслях…

— Не стоит отпираться, славный светлый бог эльфов, — раздражённо перебила Мортис. — Тебя выдали твои глаза. Отразившиеся в них ужас и отвращение, когда ты узрел изуродованные огнём лицо и тело любимой, навсегда запечатлелись в моей памяти. Я наткнулась на этот ненавистный взгляд, как на стену, и без всяких объяснений поняла, что между нами всё кончено. Вот так всё и было на самом деле. И не пытайся отрицать. Доказательством моей догадки стало то, как легко ты тогда выпустил меня из своего убежища.

— Да, поначалу я возненавидел тебя, — понурив голову, признался эльфийский бог. — Мне стыдно в этом признаться, но это правда, скрыть которую от равного невозможно. Но точно уловив мою эмоциональную реакцию, ты, Мортис, сделала из неё неверные выводы. Меня шокировал вовсе не твой уродливый вид. Свою Солониэль я принял бы и обгоревшей, и безногой, и безрукой, и безглазой. Ужас заключался в том, что к моему воскресению от знакомой мне Солониэль не осталось и следа. Цепь кровавых злодеяний, совершённых тобою ради моего воскресения, выжгли и изуродовали твою душу гораздо больше, чем тело. Вместо любимой я увидел чудовище, неприязнь и отвращение к которому отразились в моих глазах.