Рамон посмотрел на жену:

— Тебе нельзя оставаться здесь сегодня ночью, Кэрли, иначе твой дядя заподозрит, что мы имеем отношение к случившемуся. И тогда все наши усилия окажутся напрасными.

— Но я не могу покинуть тебя — ты ранен! Я должна остаться здесь и ухаживать за тобой.

Он поцеловал ее руку:

— Ты знаешь, что со мной все будет в порядке.

— Дядя вернется только завтра. До этого времени я останусь.

— Думаешь, я хочу, чтобы ты ушла? Если бы не рана, я затащил бы тебя в постель. Но, к сожалению, мне приходится отправить тебя в дель Роблес.

Кэрли умоляюще посмотрела на мужа:

— Позволь мне остаться!

— Это слишком опасно. Женщины позаботятся обо мне, не тревожься. Мариано проводит тебя до ранчо. Я буду с нетерпением ждать той минуты, когда мы снова увидимся.

Сказав это, Рамон потерял сознание: усталость и потеря крови сделали свое дело.

Он может умереть этой ночью, а ее не будет возле него!

Он может умереть, и она никогда больше не увидит его!

Но предположим, он выживет. Допустим, дядя заметит, что ее нет, — это, несомненно, насторожит его. Тогда Рамона казнят.

Кэрли склонилась над Рамоном, поцеловала его и, обернувшись, увидела в дверях Терезу и свекровь.

— Мы позаботимся о нем, — пообещала Тереза.

— Si, — подтвердила свекровь, — но лучшим лекарством для моего сына станет возвращение жены.

— Я ухожу не по своей воле: мне приходится думать о его безопасности. — Тереза кивнула. — Я вернусь, как только смогу.

Женщины проводили Кэрли. Два Орла и Ма-риано уже ждали ее. Ковбой подсадил девушку на высокого гнедого мерина, вскочил на своего коня и привязал поводья Подсолнечника к луке своего седла.

Они ехали молча, не делясь опасениями за Рамона. Но каждый из них думал и о том, что Флетчер Остин, возможно, уже вернулся на ранчо и заметил отсутствие племянницы. Что она скажет ему в таком случае? Сумеет ли обмануть его?

На вершине холма перед ранчо Кэрли с помощью Мариано пересела на Подсолнечника и направилась вниз, молясь о том, чтобы никто ее не заметил.

Добравшись до конюшни, она соскользнула с лошади и, морщась от боли в ноге, начала расседлывать Подсолнечника.

— Я сделаю это, сеньора.

Кэрли вздрогнула:

— Хосе! Господи, вы напугали меня до смерти!

— Простите. Я не хотел. — Ковбой расстегнул подпругу. — Идите в дом и не беспокойтесь — я никому не скажу о том, что вы уезжали.

Кэрли облизнула губы:

— Спасибо, Хосе.

Кэрли медленно направилась к дому. Канделария ждала свою госпожу в спальне.

Многие могли выдать Кэрли, но она почему-то верила, что все будут молчать.

— Поторопитесь, сеньора. Сеньор Остин может вернуться в любую минуту.

— Он сказал, что вернется завтра, — возразила Кэрли.

— Он будет с минуты на минуту. Один из его спутников уже вернулся и сказал, что вашего дядю ранили в Сан-Хуане.

— Что?

— Кроме этого, мне ничего не известно.

— Этот человек знает, что меня не было?

— Нет. Я убедила его, что вы спите, и обещала сообщить вам о ранении сеньора Остина и о том, что его везут домой.

— Спасибо, Канделария.

Девушка пожала плечами:

— Мы подруги… а вы — жена дона Рамона.

Надев ночную рубашку и розовый атласный халат, Кэрли пошла в спальню дяди проверить, все ли там в порядке.

— Разбуди Риту, — попросила она Канделарию. — Пусть вскипятит воду и достанет все необходимое для обработки раны.

— Si, сеньора.

«Надеюсь, он ранен легко», — подумала Кэрли, представляя себе дядю таким, каким видела его всегда, — отдающим приказы и кричащим на людей. Тяжелое ранение получил Рамон. С ним ей и следовало остаться, а она покинула его.

Из-за боли в лодыжке Кэрли сидела перед окном в спальне, положив ногу на подушку и думая о Рамоне. Внезапно земля задрожала от конского топота.

Затянув пояс халата, она пошла встретить всадников, которые, взметнув пыль, ворвались во двор.

Кэрли охватил страх, когда она увидела окровавленного дядю, лежащего поперек седла.

— Господи! — прошептала она, вцепившись в дверной косяк.

К ней приблизился Клив Сандерс:

— Дела плохи, мисс Мак-Коннелл.

Она печально кивнула:

— Несите его поскорее, мы должны заняться им.

Сандерс и еще трое мужчин сняли дядю с лошади и понесли в дом. Штаны Флетчера порвались, когда он упал с коня. Рубашка была в крови, которая лилась из большой раны в животе. Рана в груди кровоточила меньше.

— Положите его в спальне. — Кэрли закусила губу, мгновенно забыв обо всех неприятностях, пережитых по вине дяди, и понимая одно: он умирает, и его терзают боль и страх. Флетчер проявлял доброту к ней. Был единственным братом матери. И у него не было никого, кроме Кэрли.

— Кэрли?

Он произнес ее имя так тихо, что она едва расслышала. Мужчины положили Флетчера на перину и сняли с него сапоги. Кэрли склонилась над раненым:

— Я здесь, дядя Флетчер. — Заставив себя улыбнуться и смахнув слезу со щеки, она взяла дядю за руку и опустилась возле него. Клив Сандерс, стоя с другой стороны кровати, помогал Рите стягивать окровавленную рубашку. Потом они начали промывать его раны, хотя и знали, что их усилия бесполезны.

Флетчер тихо застонал:

— Не думал, что все кончится… вот так. — Он посмотрел на Кэрли. Щеки у него запали, кожа стала мертвенно-бледной. — Хотел… бы знать… что о тебе будет кому позаботиться. Твоя мать… надеялась на это.

У Кэрли сжалось горло.

— Вы сделали все, что могли, дядя Флетчер.

— Надеялся… ты и Винсент…

— Знаю. Не говорите, вам нужно беречь силы.

Господи, он умирает! Кэрли отказывалась верить в это.

— Нет… пришло время. — Он сжал ее руку чуть сильнее. — Хочу, чтобы ты знала… я любил тебя. Никогда не говорил об этом никому. И твоей матери тоже. Всегда… сожалел об этом.

Она вытерла слезы.

— Я тоже люблю вас, дядя Флетчер. После смерти мамы мне было так одиноко. Я приехала сюда, и вы спасли меня от одиночества.

Он поморщился от боли.

— Я желал тебе счастья… хотел, чтобы ты имела то, чего не было у твоей матери.

Дядя закашлялся. Из его посиневшего рта вытекла струйка крови.