Елена Анатольевна замолчала, взяв с подноса кусок мандарина.

– Значит, любовника звали Сергей? – уточнила я.

– Сергей Павлович, если быть точнее, – усмехнулась хозяйка дома. – Преподаватель ее.

Я удивилась:

– Преподаватель?!

– Мы ее в универ отправили за образованием, а не за несчастной любовью. Но вон оно как получилось. Значит, от этого мерзавца она шла, как ты говорила? И ведь не предупредила меня, моя Аннушка! Так и знала, что от этого Сергуни беда будет!

– Значит, вы не знали, что в тот день она шла от Сергея?

– Подозревала. Но не знала. Однако полиции про этого преподавателя рассказала! Уж не знаю, о чем они говорили с ним. Мне не доложили.

– Я сама с ним поговорю, – решила я. – Все вызнаю и вам расскажу!

– А мы с Захаром тебе заплатим.

– Нет. Мы расследуем смерть вашей дочери, потому что нам на работе поручили это дело. А заплатить вы можете только за джинна.

– Ну хорошо, – кивнула Елена Анатольевна, покосившись на меня. – А что, богатая ты? От денег отказываешься, когда предлагают.

– Не богатая, конечно. Но просто так деньги не возьму.

Елена Анатольевна вскинула брови:

– Да разве ж это просто так? Ты узнаешь, кто погубил мою дочку! Кто шубу у нее отобрал!

Я припомнила свои ощущения от смерти Анны и объявила:

– Она бы и с шубой умерла. Просто чуть позже. Но тот, кто ее обокрал, всё-таки причастен к ее смерти и должен быть наказан.

– Гаденыш! – прошипела Елена Анатольевна, отпила вино и спросила: – На чем я остановилась? Сергей Павлович... Ему тридцать пять лет было, как с доченькой моей встречаться начал. Детей нет. Гол как сокол! Ни квартиры своей, ни машины, все жены его. Ну, преподаватель, что уж говорить? На лапу, конечно, берет, но разве ж много студенты дать могут? Как в него моя Аннушка влюбилась, представить не могу!

– А вы его видели? – поинтересовалась я.

– Сергуню то? Конечно, видела! Аня мне его фотки под нос постоянно совала. Гляди, говорит, какой красавец! Тьфу!

– И правда красивый?

– Да где там? Худой, морда как у примата! Рот огромный, глаза маленькие, да и на голове гнездо! – фыркнула мать Анны. – Зато с моей дочкой на маникюр ходил, на педикюр! Конечно, ногти не красил, но кутикулу убирал, сам ничего не стриг. Пилинги рук-ног обожал. Сейчас уж не знаю, ходит ли... Дочки то нет, платить некому.

– А жена знала, что у Сергея есть любовница?

– Без понятия. Если б знала, выгнала б, наверное, Серёгу своего ненаглядного.

Я промолчала. Может быть, женушка тоже безумно влюблена в этого Сергея, как и Анна, вот и терпела?

– Нет, каков мерзавец! – возмутилась Елена Анатольевна. – Преподаватель еще! Уважаемый человек! Мою доченьку малолетнюю охмурил, да еще и погубил! Ей двадцать лет было, жить и жить еще!

– Очень сочувствую вам, – вздохнула я. – Но такова ваша нынешняя судьба. И ее.

– Да уж... Твои прошлые слова немного успокоили меня. Но я продолжаю горевать по своей дочери. Пусть и отпустила ее. Приняла тот факт, что она умерла, – голос на этой фразе женщины дрогнул. – Умерла... Зато мерзавец живет!

– Судьба, Елена Анатольевна. У него свои беды есть.

– Да какие у него беды? Присосался как пиявка к жене, потом к моей Аннушке! Живёт припеваючи.

– Так кажется со стороны. Вот другие тоже вам завидуют – у вас квартира хорошая, дача какая невероятная, машина крутая, муж замечательный, у вас обоих по прибыльному бизнесу. Но на деле что? На деле мертвая дочь и пустота в душе.

Елена Анатольевна задумалась, погружая в рот на этот раз дольку яблока. Я тоже стащила бутерброд с подноса и остывший чай.

– Вы думаете, что хотели бы другую судьбу. Хотели бы, чтобы Анна была жива. Тогда какую беду выбрали бы вы себе за жизнь дочери? Мужа, который избивает и вас, и ее, а вы не можете его бросить по каким-то причинам? Невозможность устроиться на работу ни вам, ни мужу, нищета и голод и для вас, и для Анны? Безусловно, вы сейчас думаете, что лучше так, чем смерть Анны. Но если бы была такая беда у вас, Анна бы наслаждалась жизнью? Да, она была бы жива, но хорошо бы ей было чувствовать боль в желудке, и страх, когда отец пьяный приходит и крушит вашу коммунальную квартиру? Вы думаете, что смогли бы выбраться из той ситуации. Но на деле все происходит не так. Со стороны всегда просто судить. И думать, что вы все в силах поменять. Вы осуждаете тех, кто не может уйти от мужа алкаша? Но вы не в «их тапках», чтобы понять, почему они так поступают. У вас нет их жизненного опыта, нет их психологических проблем. Сейчас вы думаете так, с вашим жизненным опытом и прочим. А были б вы изначально в другом месте и жили б по-другому, у вас и мысли б другие были. Анна, если вы ее отпустили, в лучшем мире. Вы христиане?

– Крещеная, но в церковь не хожу.

– А Анна?

– А ее мы не крестили.

– Значит, она сейчас в нейтральном пространстве. И скоро пойдёт на перерождение.

Елена Анатольевна забеспокоилась:

– А если она переродится в ужасной семье, где ее будут бить и морить голодом?

– Это будет ее судьба. Не нужно больше о ней беспокоиться, ведь она станет другим человеком.

– И будет жить...

– И будет жить! Все мы умираем в физическом мире. Кто-то раньше, кто-то позже. Но наши души бессмертны.

– Она умерла Анной, но родится другим человеком?.. Как все сложно и просто одновременно! Хоть я и не верила в перерождения... Точнее, я о них не задумывалась. А ты, Ада, точно знаешь, что перерождения существуют?

Я улыбнулась:

– Да, знаю точно. Я помню кое-что из своих прошлых жизней. И в каждой было что-то болезненное, неприятное и ужасное. У всех людей есть проблемы. И со всем можно справиться, Елена Анатольевна. И ваша дочь справится обязательно! Только она будет уже не вашей дочерью.

Хотя, кто знает? Может быть, Елена Анатольевна внезапно забеременеет? И в сорок лет рожают. А может, возьмёт малыша из детского дома, и в нем окажется душа Анны? Всякое может быть. Но я не буду говорить про это Елене Анатольевне.

– Знаешь, Ада, а ведь действительно... Конечно, мне кажется, плохо так думать, но Аня прожила хорошую жизнь. Из страданий были только страдания по Сергуне. Да и умерла она, пусть и жутковато, но безболезненно? – Она посмотрела на меня, и я была вынуждена кивнуть. – У кого-то и похуже смерть. А моей Ане еще повезло! И мне так спокойно сейчас стало... Как никогда не было! Да, Аннушка прожила короткую жизнь, но вполне неплохую. Это действительно лучше, чем, если бы ее всю жизнь били и издевались над ней.

Я не стала вмешиваться в ход мыслей Елены Анатольевны. Она еще долго рассуждала, как все удачно сложилось. Ее язык заплетался от выпитого вина. Лично я бы не сказала, что сложилось все удачно. Но у каждого свои беды. Своя смерть. Для Анны действительно все выглядит не так ужасно, ведь она уже умерла, и ее единственная беда – уйти в мир иной. А вот беда Елены была посущественнее – жить, осознавая, что ее дочери, которую она родила и растила, больше нет. Но, я гляжу, мои слова, возможно где-то грубые, помогли ей. Помогли отпустить смерть дочери. А это самое главное. Анне ничем уже не поможешь, а ее матери можно! И я помогла, чем смогла.