Филипп создавал небольшие секты разнообразной направленности, и ему при его энциклопедических знаниях было безразлично, какую веру проповедовать: во Христа, в Перуна, Будду или Яхве. Сам он верил только Мамоне — деньги были для него богом. Он находил способы привлекать в секты людей, при помощи психотехник порабощал их волю, изменял сознание, желания, завладевал их деньгами, имуществом, оставаясь в тени, прячась за подставной фигурой руководителя. А через небольшой промежуток времени он исчезал, при необходимости меняя имя, биографию, место жительства. Всегда рядом с ним находилась его «тень» — Мари, но свои близкие отношения они не афишировали, соблюдая конспирацию. Вскоре они уже вместе разрабатывали методики влияния на конкретных людей, которые он затем использовал. Мари вела легальную жизнь, оставаясь его «палочкой-выручалочкой», когда у него возникала потребность лечь на дно. Тогда он проводил дни и ночи в ее квартире.

Когда Леонид в первый раз появился в крематории и начал расспрашивать о Бахе, упомянув имя художника Баки Смертолюбова, Филипп интуитивно почувствовал, что возможны неприятности, и подключил Мари, чтобы она «прощупала» любопытного клиента. Для этого Мари появилась на похоронах Стаса Новицкого, сделав все, чтобы своей внешностью, поведением привлечь внимание «мачо» Леонида. Стремительно развивающиеся события не позволили ей вступить с ним в контакт до развала секты, реальным главой которой был Филипп, но она ненавязчиво добилась этого уже потом. Она приложила все усилия, чтобы заполучить картины кисти Смертолюбова — настоящего агхори, владеющего тайными техниками этой таинственной и ужасной секты. Филипп за время общения со Смертолюбовым многому у него научился и даже уверовал в силу его картин, «замешанных» на крови людей. Первой жертвой в попытке проверить это стал сам Смертолюбов и его картина «Агхори». Но вдова художника попыталась за спиной Филиппа тайно продать картины и передала их Леониду, вызвав этим все дальнейшие события.

— Должен признаться, я ничего не понял из прочитанного, — с некоторым раздражением произнес Леонид, оторвавшись от дневника, который Ксана разрешила прочесть только в ее присутствии, непосредственно перед тем, как отправиться в пещеру Кассандра. Он мельком взглянул на часы — до встречи с Мари оставалось не так много времени, а еще предстояло забежать домой и поскандалить с Богданой. — В нем так много страниц, что требуется значительно больше времени, чем ты отвела мне для его прочтения. И здесь не та обстановка, чтобы я смог сосредоточиться и вникнуть в суть.

— В нем изложена концепция верований наших предков, описание некоторых магических ритуалов и обрядов, которые представляют интерес для историков, — пояснила сидящая рядом Ксана, как Леонид недавно узнал, студентка исторического факультета университета. — Для тебя же важнее узнать, как попасть на Перекресток времен. В этой рукописи, которую ты называешь дневником Кузьмы, этому отведено всего две странички, чтение которых у тебя займет минут десять, но половину прочитанного ты также не поймешь. Стас отдал мне эту рукопись, так как сам не мог ничего в ней понять. Я для него подготовила на одном листочке описание, что он должен будет делать и в какой последовательности, и схему, как он должен двигаться в лабиринте. Он мне его вернул, когда возвратился с Перекрестка времен, и я вручаю его тебе. — Девушка достала из своего вечного рюкзачка свернутый трубочкой файл и протянула Леониду, у которого невольно пробежал холодок по спине, когда она сказала, что этой схемой пользовался Стас перед тем, как умереть…

— Теперь тебе понятно, почему я не давала читать дневник?

— Не набивай себе цену — прочитав вдумчиво текст несколько раз, я и сам понял бы суть, не то что в спешке, сидя в автомобиле. И все это лишь потому, что ты отвела для этого только сегодняшний день, как раз когда у меня масса дел, — разозлился Леонид, но взял себя в руки.

«Настроение у меня очень подходит для выяснения отношений с Богданой, но это будет после». И он начал читать полученную инструкцию.

— У меня сегодня тоже не свободный день, так что можем твое путешествие отложить — на неопределенное будущее, — приняв вызов, предложила Ксана.

— Я уже просмотрел твою шпаргалку, в самом деле, ничего сложного нет — главное, следовать схеме движения. Я готов, — сообщил Леонид, вновь сворачивая файл в трубочку и пряча его во внутренний карман пиджака. — Переоденемся здесь, вещи оставим в багажнике.

— Не возражаю, — согласилась Ксана и, выйдя из автомобиля, вытряхнула из рюкзачка «химзу».

Леонид заранее все рассчитал и поставил автомобиль у палисадника, подальше от любопытных глаз, так что он закрывал люк со стороны четырехэтажного дома. Через десять минут, натянув «химзу», они стали спускаться в канализационный люк.

Лишь оказавшись внизу, Леонид почувствовал волнение и нарастающий страх: «Может, я зря это делаю? Двое, прошедшие этот путь, мертвы. Ведь еще не поздно вернуться». Он усилием воли взял себя в руки, включил фонарь и, сделав несколько шагов по подземному коридору, догнал девушку, которая по привычке ушла вперед.

— Ксана, извини, но дальше пойду сам — я знаю эту дорогу. Вот тебе ключи — ожидай меня в автомобиле, — попросил он ее.

— Как хочешь, — после минутного замешательства произнесла Ксана и, взяв ключи, направилась к выходу.

Оставшись один, Леонид постарался максимально сосредоточиться на задуманном и направился вглубь подземелья.

— Я пришла — соскучился по мне? — спросила Эльвира, устроившись под торшером и несколько раз включив и выключив свет.

На мгновение я выхватывал из темноты ее обнаженное, полностью загоревшее тело с напрягшимися от возбуждения грудями, с отвердевшими сосками, плоским животом, округлыми, без следов целлюлита бедрами и аккуратно выстриженной полоской на лобке. Ей надоело забавляться выключателем, и она, оставив свет включенным, стала медленно приближаться ко мне. Я сжался, зная, что дальше последует, и от невозможности что-либо предпринять.

— Я не сомневаюсь, что по-прежнему нравлюсь тебе. — Она лукаво улыбнулась. — Помнишь, как ты расхваливал мое тело? Целовал мои груди, шею, живот? Без лести тебе сообщу, что по степени доставленного мне удовольствия ты входишь в первую десятку мужчин, с которыми я когда-либо переспала. — Она на мгновение задумалась. — Пожалуй, даже в пятерку.

Эльвира была уже возле кровати, и я, получив возможность двигаться, начал тормошить Богдану, но та продолжала крепко спать. Эльвира легко запрыгнула на нашу кровать, приблизилась ко мне и заглянула в глаза, чего я больше всего боялся — ее застывший взгляд мертвой рыбы, ничего не выражающий, обдал меня холодом, парализовав волю.

— Ты прав — твоя жена нам мешает, оставляет мало места для любовных утех. Помнишь, какая широкая кровать была у меня в спальне? Настоящий траходром! — Эльвира похлопала по плечу спящую Богдану, и та, что-то бормоча во сне, откатилась на край кровати.

— Вот теперь порядок — места достаточно, — обрадовалась Эльвира. — Тебе свет не мешает?