Сисси достала из кармана халата пачку сигарет:

— Успела прихватить с собой. Хочешь?

— Спасибо.

Женщины закурили, глядя на догорающую машину. Сисси отвела глаза, затянулась, отвернулась и заметила странную улыбку на лице Ларса.

— Чего ты ухмыляешься, черт возьми?

София обернулась и тоже увидела Ларса. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Он поспешно опустил взгляд, повернулся и смешался с толпой.

Сисси снова затянулась.

— Что за мерзкий тип?

София знала… Она догадалась, кто это. Ей стало не по себе. Она думала, что он выше, крепче, больше похож на полицейского. Представляла его совсем не таким. Оказалось, он бледный, ссутуленный, с бегающими глазами и опустошенным выражением лица.

— Не знаю, кто это, — пробормотала она, ища его глазами в толпе. Но Ларс Винге как сквозь землю провалился.

Стена. Водоворот снимков, фамилий, стрелочек и записей… Просто хаос. Ларс постарался нормализовать дыхание, сосредоточился на фотографиях Софии. Отступил на шаг назад, уже почти нащупал какую-то зыбкую связь, осталось только протянуть руку и ухватить… Проклятье! Мысль ускользнула.

Ларс написал на стене: «Мужчина 35–40 лет, швед, вооружен, спокоен». Соединил его линией с Софией. Снова отступил назад, перечитал свою запись, попытался вспомнить. Знаком ли ему голос, услышанный в машине? Его взгляд остановился на фотографии мужчины, с которым София встречалась на Страндвеген. Мысли беспорядочно вертелись в голове. Время утекало между пальцев, сосредоточиться не удавалось. Он снова потерял нить.

Ларс пошел в ванную, приготовил себе очередную дозу. На этот раз ему, кажется, удалось смешать коктейль, улучшающий мыслительную деятельность. Проглотив таблетки, он посмотрелся в зеркало, лениво напевая себе под нос «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Ларс был бледный и вялый, с желтыми прыщами вокруг рта — однако собственное отражение в зеркале в данный момент доставляло ему удовольствие.

Снова к стене. Ларс продолжал работать, думать, искать. Он почесывал прыщи, ноги не могли устоять на месте, зубы скрежетали, как у лося. Где же закономерность, которой он не видит? Какой же код зашифрован в его записях на стене? Словно он сам подсознательно создал шифр, скрывающий объяснения всему, что пока кажется непонятным… Возможно, так оно и есть. Тот благословенный ответ на все вопросы — может, он кроется среди всего этого хаоса на стене? Или существуют другие ответы? Ларс почувствовал, как подхлестнутый таблетками мозг заработал было в турборежиме, но тут все оборвалось. Словно Инго Юханссон сошел с картины, прислоненной к стене, и решительно нанес ему правый боковой.

Ларс замер на стуле в неудобной позе, будучи не в состоянии ни думать, ни пошевелиться. Это был умственный нокаут, мозг окутал морфиновый туман. Из уголка рта потекла слюна. Ларс посмотрел на свои ноги, увидел зеленые пятна травы на коленях… как в детстве! Ларс рассмеялся этой мысли — пятна травы на коленях! Доза оказалась слишком велика. Усталость легла непреодолимой тяжестью на затылок и плечи, начала спускаться вниз по телу — в грудь, живот, ноги, стопы, пока не захватила каждый уголок его существа. Ларс соскользнул со стула и оказался на коленях, упал лицом вперед, упершись руками. От такого приземления ладони и запястья пронзила боль.

Под письменным столом он увидел одинокий шнур, ни к чему не ведущий. Ларс смотрел на этот шнур. Целый сонм смутных ассоциаций промелькнул в сознании.

Он добавил «Кетогана» и бензодиазепинов… и чего-то еще. Была не была!

Однако вторая доза не дала желаемого состояния. Вместо этого ему начало казаться, что давление снаружи вот-вот расплющит его. Он не мог пошевелиться, не мог думать — его тело стало тяжелее, чем центр взорвавшейся звезды. И тут снова появился Инго. На этот раз он отпустил какую-то гётеборгскую шуточку, вынес вперед левую руку, сделав обманное движение, и закончил однозначным правым апперкотом. Все погрузилось в темноту.

Телефонный звонок вырвал его из полного беззвучного мрака. Ларс посмотрел на время — похоже, он пробыл в отключке много часов. Телефон зазвенел снова, настойчиво и надрывно. Ларс поднялся на колени. Телефон продолжал орать. Опершись о стол, он тяжело поднялся, на ватных ногах пересек комнату, ощущая боль в спине и коленях.

— Алло!

— Ларс Винге?

— Да.

— Меня зовут Гуннель Нурдин, я звоню из «Счастливой лужайки». С прискорбием вынуждена вам сообщить, что сегодня утром ваша мать умерла.

— А-а… Грустно…

Ларс положил трубку и пошел на кухню, сам не зная зачем. Вероятно, он что-то искал. Телефон зазвонил снова. Он озирался, пытаясь вспомнить, что именно искал. Телефон надрывался. Ларс посмотрел на потолок, затем на пол, поискал там, где стоял, затем повернулся на триста шестьдесят градусов. Телефон продолжал звонить. Нет, он никак не мог вспомнить, что именно искал, хотя мозг работал на полную мощность.

Звонки продолжались. Он снял трубку.

— Алло?

— Это снова из «Счастливой лужайки», Гуннель Нурдин.

— Да-да? — Ларс посмотрел на свои ноги.

— Я не уверена, что вы восприняли мое известие.

— Да нет, вы сказали, что мама умерла.

Щека зачесалась, словно его только что укусил комар. Он с раздражением поскреб ее ногтями.

— Вы не хотели бы приехать сюда? Увидеть ее перед тем, как ее увезут?

Ларс посмотрел на свои руки, увидел кровь под ногтями.

— Нет-нет, не нужно, увозите ее.

Некоторое время Гуннель Нурдин молчала.

— Тем не менее мне придется просить вас приехать, чтобы завершить кое-какие формальности. Подписать бумаги, забрать личные вещи Рози. Сможете подъехать на неделе?

— Да… смогу.

Ларс продолжал бродить по квартире в поисках чего-то.

— Я должна сообщить вам еще одну вещь.

— Да-да?

— Рози… ваша мать покончила с собой.

— Ага… хорошо.

Он снова положил трубку. Что же он искал, черт побери?

Открыв холодильник, Ларс почувствовал приятное дуновение холода. Так он простоял довольно долго — сам не знал, сколько именно. Снова зазвонил телефон, на этот раз еще громче и настойчивее. Ларс стоял и смотрел на холодильный агрегат внутри холодильника, прислушивался к его пощелкиванию.

Телефон орал, буравил ему мозг, нарушал его душевный покой. Ларс услышал свой собственный крик — дикий, звериный вопль ярости. Его удивило, что он может кричать подобным образом — такого с ним ранее не случалось.

— Да!

— Ларс, что произошло вчера? — В трубке звучал голос Гуниллы.

— Вчера? Ничего, насколько мне известно.