– Ничего! – прошептал Данило сквозь сон, удивленный тем, что Вета и «Шепчущий из Божьего сна» видят то, чему еще только предстоит произойти позже, и дал зарок восстановить дом Арацких. Продав одного «Синего Маврикия», можно построить и детский дом, и дом Арацких, во дворе которого будет играть целая стая голубоглазых и светловолосых детей, которых в своих снах видел Михайло Арацки, наяву дождавшийся только одного молчаливого и грустного ребенка, бродящего по лабиринту коридоров и комнат самого роскошного в Караново особняка.

* * *

Видел ли уже тогда, сквозь сон, Данило Арацки тот дом, который будет построен, дом, напоминавший прежний «по размерам и расположению комнат, по огромному дереву грецкого ореха посреди двора, по виду на реку, почти такому же, какой открывался из окон дома Арацких до того как он был разрушен во время бомбежки в самом конце войны»? Но построен все-таки не в Караново, от которого осталось только кладбище на холме, где до сих пор цветет желтая роза, и планы создать на месте разрушенного города озеро, на дне которого, на затопленных улицах, рыбы будут заглядывать в оставшиеся окна, когда от могущественной семьи Арацких останутся только три мужчины и исполнится пророчество Симки Галичанки… о рыбах и мужчинах с рыжими головами, хотя все Арацкие были высокими, голубоглазыми и светловолосыми. Каким будет малыш Дамьяна? Все с нетерпением ждали обещанного мальчика, а родилась девочка, крупная, голубоглазая и светловолосая, ставшая сюрпризом и для врачей, и для акушерок.

«Рождение девочки смутило Арацких, ожидавших мальчика», – отметил «Шепчущий из Божьего сна». После чего записи об Арацких прекратились, резко, без объяснений и без указания, как назвали девочку. В переписке между Дамьяном и Ароном было много деталей о строительстве детского дома в Белграде, упоминался Алексей Семенович Смирнов, Джорджи Вест, Дени и рыжеволосый мальчик с хвостиком енота на шапке, но не было ни слова о Даниле.

А время шло. Алексей, который видел Данилу последним, тогда, когда они обменяли «Синего Маврикия» на гору долларов, смутно припоминал, что Данило что-то говорил о какой-то женщине на семнадцатом этаже отеля на Манхеттене, но он не знал, почему Данило не появился в назначенное время у Арона, где все собравшиеся, включая Гарачу, ждали его, пока не потеряли надежду, что он придет. Все, кроме найденного у индейцев малыша.

– Данило вернется, так же неожиданно, как и ушел, вернется! – повторял Маленькое Облако. – Жизнь это большая тайна. Человек не тот, кто создал «ткань жизни, он в этой ткани всего лишь одна нить…»

А в этой одной единственной нити – душа, в ней все, что когда бы то ни было существовало, существует и будет существовать. Несмотря на то, что в соответствии с измерениями ученых нескольких наиболее известных научно-исследовательских институтов вес души составляет всего 21 грамм… Маленькое Облако не очень в этом уверен, и тем не менее…

* * *

Двадцать один грамм!

А в этом двадцать одном грамме все, что существует. Что существовало, что будет существовать! И Бог! И дьявол! И человек!

* * *

Попав под колеса пьяного водителя такси, в двух кварталах от «Рэд Рама», сразу после встречи с Алексеем Семеновичем Смирновым, которому он передал на хранение альбомы и сумку с деньгами, Данило почувствовал, что погружается в темноту, а со спины к нему подло как гадина подкрадывается смерть, на встречу с которой он совершенно не рассчитывал.

«В один миг Данило увидел всех своих предков и потомков, они были как звездная пыль в небе, и услышал голоса на ветру. Это было все, что осталось от них, и останется от него!» – записал неизвестный автор «Карановской летописи».

Потом наступила пауза, в которой потонуло несколько месяцев жизни Данилы, в то время как у него на родине неистовствовал ад ненависти и безнадежности. Тем не менее, как некогда Гарача, организовавший детдомовскую сеть, Данило смог многое сделать для детей, оставшихся без семьи и без дома, хотя сам об этом ничего не знал. Ударившись головой о тротуар в результате происшествия с такси, Данила потерял память, хотя в последнее время начал понемногу припоминать Арацких, Ружу Рашулу и некоторых пациентов из больниц, где он когда-то работал в Белграде, Гамбурге и Нью-Йорке.

Об авиакатастрофе над Атлантикой он не знал, как не знал он и какое сейчас число, месяц и год.

Уверенные в том, что он пропал вместе с несколькими десятками других пассажиров, ставших жертвами бомбы, подложенной в самолет следовавший по маршруту Нью-Йорк – Лондон – Белград, Дамьян, Арон и Алексей Семенович Смирнов перестали его разыскивать и продолжили строительство детского дома, первого такого рода, в ставшей совсем маленькой Югославии. Что касается дома Арацких, то он был построен еще до детского дома и, казалось, стоял, глядя на Паннонскую равнину, в ожидании возвращения Данилы, хотя в то, что он вернется, верили только Маленькое Облако и Джорджи Вест, каждый обосновывая эту уверенность по-своему.

«Жизнь это чудо!» – повторял Маленькое Облако.

Несколько погибших пассажиров были найдены без багажа и без документов Может быть, Данило Арацки был одним из них? Во сне, о котором он никому не говорил, Маленькое Облако видел, как Данило шагает к только что построенному дому Арацких. Один. Без Веты, Наталии, Луки, без кого-либо из давно ушедших Арацких.

– Данило жив! – сказал Арону Маленькое Облако. – Не спрашивай, откуда я знаю… Он жив и он вернется, когда вспомнит, кто он такой и куда должен вернуться…

– Ружа Рашула! – сказал Арон Леви. – Не упоминал ли Данило когда-нибудь это имя, Ружа Рашула?

– В моем сне, в тот момент, когда он открыл дверь и шагнул, весь облитый ярким светом, он пробормотал какое-то имя. Может быть, именно это… – Маленькое Облако начал более внимательно следить за своими снами, прислушиваться к ним, не зная, что в одной нью-йоркской больнице врачи пытаются привести в себя человека без документов, который от удара головой о тротуар потерял сознание и забыл, кто он такой.

Кто и где сбил его, он не знал. Вспомнил только, что на него налетело желтое такси и выбросило его на тротуар. Он понимал, что уже долго лежит в больнице, не издавая ни звука, из-за чего врачи и санитары считали его глухонемым до того момента, пока он не произнес какое-то женское имя. Произнес и замолчал, проговорил «Ружа Рашула» и погрузился в сон. О том, когда и как он от этого сна очнулся, нет никаких сведений ни в «Карановской летописи», ни в «досье» секретных служб Гарачи, ни в письмах Дамьяна.

Нигде!

Все-таки Маленькое Облако оказался прав! Когда уже все забыли Данилу, он вернулся, а с ним вернулись и все его Арацкие. Должно быть, для того, чтобы помочь ему вспомнить, кто он такой, или выполнить задачу, которую он когда-то давно поставил перед собой, убежденный, что язык помнит, а слова лечат.

Выполнил ли он ее, «Шепчущий из Божьего сна» сомневается, хотя и упоминает о ней в «Карановской летописи» как о деле достойном внимания.