Наконец, есть еще одна очень важная вещь: по мере взросления человека он получает массу информации, в том числе и ту, которая полностью искажает восприятие окружающего мира. И чтобы успешно делать карьеру, необходимо осознать, какая информация, полученная с раннего детства до более или менее сознательного возраста, действительно помогает делу, а какая, наоборот, мешает! Вот почему вторая часть нашей книги, посвященная истории представлений о Власти, намного больше первой: правда одна, а способов ее скрыть — много.

Теоретик. Власть — настолько привычное всем дело, что никто о ней не думает, как не думает о том, что дышит кислородом или что говорит на родном языке. Искусство Власти осваивается ее участниками на практике, путем долгих (и часто болезненных) тренировок, а на ее вершину попадают скорее благодаря случаю1, чем за счет выдающегося мастерства. Вот почему самая могущественная социальная сила на планете — Власть — до сих пор остается вне поля зрения ученых. Материальные ресурсы, используемые Властью, исследуют экономисты, человеческие — медики, психологи и социологи, ход событий — историки.

Самой же Власти как бы и не существует. Для психологов она — «ранговость», «агрессивность», «харизма», свойства характера отдельных личностей. Для социологов Власть — разновидность человеческого поведения, проявляющаяся во взаимодействии между людьми2. Для экономистов и историков Власть сводится к ее внешним формам — могущественным организациям, вроде церквей или государств. Вы не можете зайти на Амазон и купить там книгу про Власть вообще; вам предложат что‑нибудь вроде «Власть в организациях» или «48 законов Власти». Вот почему мы решили рассказать историю изучения Власти разными дисциплинами, как если бы это была одна целостная наука, со своими загадками, проблемами, открытиями и изобретениями.

Практик. Изучая историю науки о Власти, следует помнить об одной весьма запутывающей особенности ее предмета. Как вы уже знаете из первой части, Власть — это совокупность властных группировок, существующих за счет навязывания своей воли менее организованным группам людей. Властные группировки связаны личными отношениями преданности и весьма мотивированы сохранять в тайне свою численность и структуру. Поэтому любая попытка изучить Власть неизбежно приводит к тому, что вместо самой Власти исследователь обращает внимание на ее публичные структуры. В результате история науки о Власти оказывается историей разных наук — в зависимости от тех структур, которые попали в поле зрения исследователей. В чистом виде властную группировку описал, пожалуй, только Квигли; прочие авторы принимали за Власть ее наиболее бросающиеся в глаза внешние проявления, такие как Государство, Элита или Институты. Вот их мы и называем масками Власти; маски — это те социальные структуры, которые сами по себе Властью не являются, но в конкретном социуме служат ее главным инструментом.

Историю науки о Власти мы разделяем на три этапа — классику, когда Власть представала перед философами в облике Государства, модерн, когда ученые увидели внутри государств правящую Элиту, и постмодерн, когда разнообразные проявления Власти получили весьма туманное, но зато все объясняющее название Институтов. Наша собственная теория завершает этап постмодерна, и, закончив читать вторую часть книги, вы сможете вновь вернуться к первой, сравнив нашу теорию с открытиями и изобретениями предшественников.

Посмотрим же теперь подробно, как шаг за шагом человечество разбиралось с Властью — с этой загадкой, завернутой в тайну внутри головоломки.

Лучше один плохой главнокомандующий, чем два хороших.

Наполеон Бонапарт

Теоретик. Первое, что приходит в голову при вопросе «Кто здесь власть?» это конечно же государство. «Особые отряды вооруженных людей», контролирующие территорию и население, и подчиняющиеся хорошо известным правителям, будь то конкретный человек (государь) или совещательный орган (вроде совета пятисот в Афинах). Долгие тысячелетия человеческой истории государства и в самом деле обладали всей полнотой власти [285] на своих территориях, и именно политическая власть была в те годы главным призом для враждующих группировок.

Так что нет ничего удивительного в том, что любая попытка подумать о сущности Власти все эти тысячи лет приводила к рассуждениям о Государстве. Государство существовало весомо и зримо, Власть же, контролирующая и эксплуатирующая это государство, по своему обыкновению скрывалась в тени. Разглядев в древних текстах то, что было скрыто от их авторов — места, где сквозь Государство проступает Власть, — мы сможем и в наши дни узнать о Власти кое‑что новое.

Теоретик. «Хитрый, как сто китайцев» — вы наверняка слышали эту популярную в конце XX века поговорку. Но почему именно сто китайцев, а не, к примеру, сто татар или сто евреев? Дело в том, что географическое положение Китая — огромной приморской

страны с благоприятным климатом, отгороженной от остального мира пустынями и горами, — способствовало формированию на его территории удивительно стабильного общества. В то время как в остальных частях света возникали и гибли целые цивилизации, создавались и разрушались мировые империи, Китай оставался все тем же Китаем — императорским, чиновничьим, аграрным, с вечными традициями беспрекословного подчинения нижестоящих вышестоящим и столь же вечной необходимостью интриговать1, чтобы продвинуться хоть на одну ступеньку повыше.

Приведем показательный пример стабильности китайского общества. Знаменитая китайская императрица XIX века Цыси начинала свою карьеру простой наложницей, но выбилась в первые лица государства, родив имератору официально признанного наследника. А вот что происходило в том же Китае за две с половиной тысячи лет до этого:

«Имея нескольких жен и от них — старших, уже взрослых сыновей, включая первенца Шэнь Шена, Сянь–гун в 672 г. до н. э. привез из успешного похода на жунов еще двух пленных женщин, красавицу Ли Цзи и ее сестру; каждая из них подарила ему по сыну. Ли Цзи быстро стала любимой наложницей и сумела заставить правителя, хотя и не сразу, объявить наследником ее сына Си Цы. Для этого она прибегла к сложной многоходовой интриге…» [Васильев, 2000, с. 55].