Головина от июня 1695 г.; из нее видно, что в его полках тогда считалось 6922 человека[327]. Перед Лефортом также везли парадную коляску; его самого сопровождали стольники и есаулы. В состав отряда Лефорта входил его солдатский полк, а затем несколько стрелецких полков, к сожалению не указанных Желябужским. Из того, что Плейер считал в отрядах Головина и Лефорта вместе 20 000 человек, Устрялов, вычитая из этого числа 7000, входивших в отряд Головина, заключает, что в корпусе Лефорта было не менее 13 000 человек. Пройдя по Мясницкой и дойдя до Кремля, полки шли затем Никольскими воротами, мимо соборной церкви и дворца и через Боровицкий мост выходили к Москве-реке у Всесвятского Каменного моста. Там они размещались на приготовленных стругах, которые «по Москве-реке по берегам по обе стороны стояли в плавном гружении с запасами и с воинским употреблением во всякой готовности»[328]. По той же упоминавшейся выше сохранившейся в кабинетных делах ведомости о составе отряда Головина видно, что он размещен был на 77 стругах. На 40 стругах погружены была артиллерия и боевые припасы, а именно: 104 мортиры, 44 пищали голландские, 14 000 бомб, 9100 ядер, 1000 гранат и 16 600 пудов пороху[329]. На другой день (28 апреля, по Желябужскому) при пушечной и мушкетной пальбе со стругов караван двинулся в путь. В этот день Петр писал Гордону, может быть, как раз уведомляя его о выступлении; самое письмо до нас не дошло; о получении письма «от Великого бомбардира» только упоминает Гордон в своем дневнике под 25 июня[330].

За плаванием каравана мы можем следить по нескольким отправленным с дороги письмам Петра, а также по особому источнику, по журналам («Юрналам»), веденным в окружавшей Петра бомбардирской роте с краткими ежедневными записями. Эти походные «Юрналы» именно и начинаются с плавания под Азов в 1695 г. и затем тянутся через все царствование[331]. Караван был задержан ветрами у села Дединова на Оке ниже Коломны. «Ветры нас крепко держали в Дединове два дни», — сообщал Петр Виниусу[332]. 6 мая, как читаем в бомбардирском «Юрнале», «…проехали Переславль-Рязанский… к городу приставали суда небольшие, а караван весь не был». На следующий день миновали Старую Рязань[333]; 8 мая плыли мимо Терехова монастыря, 9-го пришли к городу Касимову, «стоит на левой стороне на горе; и караван стоял у города до полуночи, а многие суда шли мимо; перед светом караван пошел и весь в путь. День был тихий, а в ночь была погода небольшая». 10 мая два раза делали остановку на якоре из-за непогоды; непогодой прибило одно из судов к берегу. В ночь на 11 мая прошли мимо города Елатьмы, а следующей ночью, с 11 на 12 мая, в четвертом часу пополуночи, достигли Мурома и стали у берега, ожидая сбора всего каравана. Простоять под Муромом пришлось из-за непогоды 12 и 13 мая. «Ветры нас крепко держали в Дединове два дни, да в Муроме три дни, — писал Петр в упомянутом письме к Виниусу, — а больше всех задершка была от глупых кормщиков и работников, которые именем словут мастеры, а дело от них, что земля от неба».

В дальнейший путь пустились 14 мая, и в это число проплыли мимо устья Клязьмы. На следующий день прошли мимо сел Варяжа, Павловского Перевоза, монастыря Дудинова. В ночь на 16 мая за два часа до рассвета стали на якорь, немного не дойдя до Нижнего, а днем 16-го пришли в Нижний и пристали к берегу[334]. В Нижнем предстояла остановка на несколько дней, так как надо было перегрузить тяжести: артиллерию и боевые припасы с мелких стругов в более крупные волжские суда — паузки, поднимавшие груз до 12 000 пудов. Город заблаговременно готовился к приему государя, о чем живое свидетельство дает нам сохранившаяся книга записей расходов по этому приему[335].

Земской избой во главе с земским старостой Данилой Рукавишниковым был принят ряд соответствующих мер. Приведены были в порядок и заново вымощены тесом пристани по реке Оке. Ремонтировалась мостовая по улицам, причем деревянную мостовую настилали городские обыватели на свои средства, «по улицам мосты мостили тутошные жильцы своим лесом», но работы по выравниванию земли для этой мостовой были сделаны земской избой. Далеко от Нижнего, вверх по Оке до Мурома, был послан в лодке особый «проведывальщик», чтобы известить о приближении государева каравана. Навстречу каравану выезжали до села Павлова посадские люди, повторяя этот выезд троекратно, так как караван задержался в пути. Заготовлены были для поднесения царю «в почесть» подарки: собольи меха, серебряные вещи и драгоценные материи, для чего в Москве у торговых людей были «наняты», т. е. приобретены для подношения государю, с тем, чтобы вернуть вещи обратно, если подношение не состоится: сорок соболей ценою в 140 рублей, кубок серебряный ценою в 33 руб. 3 алт. 2 ден., 2 кружки серебряных позолоченных ценою в 50 руб. 14 алт., солонка чеканная серебряная золоченая в 5 руб. 10 ден., 10 аршин золотного атласу в 70 рублей и 10 аршин золотой объяри в 50 рублей. В обильном количестве заготовлены были также в поднос государю съестные припасы: семнадцать с лишком пудов икры, белуга живая, осетр, стерляди, разная уловная рыба; закуплена была скотина на мясо: быки, коровы и овцы. Припасено было 83 пуда меду. Однако все эти дары царю поднесены не были, как гласит сделанная в расходной книге заметка: «те все вышеписанные статьи великому государю в поднос время не изошли, потому что времени не получили», вероятно, потому, что он не желал обременять посадское население этими подарками. Драгоценные вещи были возвращены тем, у кого они были «наняты» на случай подношения, с уплатой некоторых денег «за наем», часть съестных припасов пошла на поднесение в почесть окружавшим царя лицам, часть была продана и даже с прибылью. Расходная книга отмечает, что нижегородцы посадские люди «на все струги ходили с почестью к начальным людем поклониться и к бояром, и к окольничим, к генералом, и к духовнику, и к иным начальным людем. Всего изошло 10 калачей и 10 ситных». Но дело не ограничилось только калачами да ситными. Боярину князю Б. А. Голицыну были поднесены икра, рыба живая, бочонок винограду, 6 пудов сорочинского пшена, пуд сахару, 12 пудов меду. Генералу Ф. Я. Лефорту, названному в одном месте книги просто «немчином Лефортом», — калач в гривну ценою, стяг говядины, 2 пуда икры, кадь меду в 4 пуда, 2 головы сахару; сержанту Якиму Воронину — хлеб да калач, живая рыба,