Именно это случилось с Корнелией в 91 году н. э. Её приговорил к такой смерти император Домициан после того, как кто-то обвинил её в половых сношениях с человеком по имени Валерий Лициниан. Мужчина признался в своём преступлении, поэтому Домициан его просто сослал (позднее он стал учителем на Сицилии – Плиний Младший писал, что это «печально и жалостно», демонстрируя, что у него было искажённое представление о печальном). Впрочем, он был всего лишь каким-то оратором. Корнелия же была старшей весталкой (Vestalis Maxima), женщиной, от которой зависела безопасность всей империи и всего, связанного с Римом, а Домициан как раз вёл борьбу за восстановление традиционных римских ценностей. Как современные консервативные политики раз в несколько лет предлагают ввести в Великобритании воинскую повинность, чтобы современные дети усваивали вымышленные традиционные британские ценности вроде «плотно сжатых губ» и холодного душа, так и Домициан полагал, что необходимо вернуться к вымышленным традиционным римским ценностям вроде стоицизма, аскетизма и крайней суровости. Римляне идеализировали раннюю республику, времена, когда их предки, как считалось, не шли на компромиссы, не испытывали эмоций и ничего не приукрашивали, примерно как определённая часть британцев идеализирует лондонцев, переживших немецкие бомбардировки. Домициан был одним из таких консерваторов. В результате он стал первым человеком со времён консулов 113 года до н. э., отправившим женщину к Коллинским воротам. А Корнелия, исполнявшая обязанности жрицы с раннего детства, вынуждена была сидеть на крохотной лежанке, наблюдая за тем, как её замуровывают. А потом тьма поглотила её, кувшин с молоком и хлеб, и она стала ждать смерти. Может быть, она неделями ела хлеб по крошке в день и пила жидкости из кувшинов по капле. Сколько можно протянуть с одним литром молока и одним куском хлеба? Может быть, она в гневе разделалась со всеми припасами, а потом рыдала, кричала и царапала стены, погибая от голода? Может быть, она отказалась от еды, легла и умерла стоически, мирно? Беспомощность женщины, замурованной в тёмной яме и знающей, что никто никогда не спасёт её, внушает беспредельный ужас.

Все остальные весталки, осуждённые на эту медленную и страшную смерть, были персонажами легенд о далёком прошлом. В историческое время им обычно всего-навсего отрубали головы. Ещё в 82 г. Домициан добродушно позволил двум весталкам самим выбрать, как их будут казнить: может, это было и не так уж мило, но гораздо нормальнее (с точки зрения римлян), чем смерть Корнелии. Домициан был одним из немногих императоров, казнивших весталок этим торжественным, ритуальным способом, который одновременно гарантировал смерть женщины и позволял государству дистанцироваться от произошедшего. Причина заключалась в том, что данный способ казни слишком сильно напоминал человеческое жертвоприношение. А у римлян человеческие жертвоприношения вызывали отвращение. Это занятие казалось им зловещим и неописуемо отталкивающим. И поэтому сами они были замечены за ним всего три раза.

За сотни лет до н. э. римляне трижды заживо хоронили людей на Бычьем форуме. Они провели три откровенно религиозных ритуала, жертвами которых стали в общей сложности четыре невинных человека. Во всех трёх случаях римлянам грозило поражение в войне, поэтому они обратились к Сивиллиным книгам, чтобы узнать, что делать. К счастью для них, там они нашли не какие-нибудь мутные стихи, которых ждёшь от пророчеств и гороскопов. Сохранившиеся фрагменты книг (прямо скажем, подозрительные, но приходится работать с тем, что есть) и свидетельства историков о том, как римляне с ними советовались, не допускают двоякого толкования. Страдаете от чумы в 293 году до н. э.? Немедленно начните поклоняться греческому богу Асклепию и постройте ему храм. Восстали латины? Срочно бегите к истоку Тибра и принесите в жертву беременных свиней. Очень чёткие инструкции. Римляне это ценили. Но порой, когда римлянам грозило нечто ужасное, например, в 228 году до н. э., когда надвигались галлы, или в 216 году до н. э., после катастрофического поражения в битве при Каннах, книги констатировали: «А сейчас всё действительно очень плохо, пора заняться ритуальным убийством людей!» Можете представить себе неловкое молчание, которое повисло в комнате, когда жрец зачитал нечто подобное. Сердце сжималось от осознания того, что предстояло сделать.

К счастью для римлян, книги не заставляли их закалывать людей так же, как они закалывали коров и коз. Вместо этого они предлагали бескровное погребение: от римских жрецов и магистратов всего-то требовалось замуровать несколько человек и постараться лишний раз не вспоминать о произошедшем. Хоть какое-то облегчение, потому что римлян очень смущала мысль о том, что они оказались замешаны в человеческих жертвоприношениях. Все источники, повествующие об этих трёх ритуалах, были созданы уже в эпоху империи, когда о событиях более чем вековой давности напоминали лишь «тайные священнодействия», устраивавшиеся на Бычьем форуме в ноябре, чтобы каким-то образом почтить память жертв[270]. Римляне, писавшие об этом, гордились тем, что искоренили галльский и бриттский друидизм, последователи которого, по их глубокому убеждению, практиковали человеческие жертвоприношения. В частности, на острове Англси. Разумеется, для искоренения друидизма пришлось истребить всех друидов, но, к примеру, Плиний Старший полагал, что прекращение человеческих жертвоприношений – лучшее, что римляне дали миру[271]. Поэтому, рассуждая о ритуальных убийствах, совершённых их предками, эти писатели очень смущались и подчёркивали, что такова была воля священных книг, и что это были ритуалы, «совершенно чуждые римским священнодействиям»[272]. Факт совершения этих жертвоприношений никак не вязался с римской верой в то, что во времена республики всё делалось правильно, и писатели выкручивались как могли.

Вообще, римляне времён империи были довольно странными людьми. Они каждый год распинали тысячи рабов, регулярно посещали игры и смотрели, как преступников пытают и скармливают зверям, глазом не моргнув проходили мимо искалеченных и окровавленных тел казнённых. Их государство ежедневно убивало людей, их город, а затем империя строились на рабстве и страдании – но от одной мысли о торжественном ритуальном убийстве им становилось не по себе. Это было уже чересчур! Стоило всего лишь предложить жизнь человека богам или просто добавить в процесс умерщвления какой-нибудь религиозный элемент – и римляне требовали, чтобы всё было бескровно, чисто, и вообще предпочитали держаться от этого подальше. Человеческие жертвоприношения считались варварством, ритуальное убийство – в лучшем случае чем-то гадким; а вот игры, на которых медведи пожирали людей, были развлечением для всей семьи. Мы не можем точно сказать, почему. Моя теория – строго говоря, всего лишь догадка – состоит в том, что казни порабощённых людей или осуждённых преступников не казалась римлянам настоящими убийствами. Для них эти люди были, по сути, уже мертвы. Тем, кто жил в роскошных условиях и на досуге писал исторические труды, поэмы или сатиры, не было никакого дела до этих жизней. Одни рабы убивали других. Для римского сенатора это ровным счётом ничего не значило. Может, они ещё должны были беспокоиться о случайно раздавленных муравьях? Другое дело – жертвоприношение греков и галлов или ритуальная казнь весталки. К этому они были причастны. Это их касалось. Это их могло взволновать. Казнённая весталка наверняка была дочерью, сестрой или племянницей кого-то из их друзей. Беспокоились они и о консулах и жрецах, которым пришлось замуровывать галлов. Эти люди, с точки зрения авторов источников, жили по-настоящему. И римское государство, особенно республика, тоже было для них по-настоящему живым и значило несравненно больше, чем преступники, истекающие кровью на улицах Субуры.