— Тогда почему?

— Ты не видишь?

Она в смятении наклонила голову. Она была уверена, что знала, почему он не ответил. Теперь его маска пропала, и она подозревала, что ужасно ошиблась.

— Я…

— Это была ты, Керриган, — сказал он, сокращая расстояние между ними. — Это всегда была ты.

— Я? — едва смогла выдавить она.

— Я знаю тебя. Всю тебя, — он убрал с лица прядь рыжих волос, заправил влажную прядь за ее ухо. Ее сердце дико колотилось в ее груди. — Я пытался сопротивляться желанию, но снова и снова не справлялся. Я не ответил на вопрос, потому что не был готов впервые признаться тебе в любви при всех.

Она едва слышно охнула. Она прижала дрожащие ладони к его щекам.

— Ты… любишь меня?

— Всем сердцем.

Он сделал еще шаг, их тела почти соприкасались. Его губы замерли над ее. Она едва дышала, его ладонь скользнула от ее чуть заостренного уха к впадинке ее горла и ключице. Он продолжал спускаться ладонью по ее руке к талии, добрался до бедра. Он притянул ее на шаг, и они оказались кожа к коже. Она охнула, ощутив, как весь он прижался к ее животу. Ее глаза расширились, она прижала ладони к его груди.

Игра в теплице была одним делом. Она зашла слишком далеко. Они напились пунша. Было восхитительно, но недостаточно. Всегда мало. Это было куда больше.

— Я хочу этого, — сказал он ей. — И я боюсь, что потеряю тебя.

— Ты не потеряешь меня.

— Ты не знаешь этого. Ты помолвлена с другим. Мы оба часто в смертельной опасности.

— Завтра я разорву помолвку, — сказала она. — И если мы уже будем в опасности, мы должны наслаждаться, пока можем.

Он прижал палец к ее губам.

— Не говори это. Я не хочу торопиться с тобой. Получать, что мы можем, обрывками.

Она убрала его палец со своих губ, нежно поцеловав кончик.

— Если мы не будем брать это, кто — то заберет это у нас. Ты любишь меня, Фордхэм. Я люблю тебя. Ты хочешь этого. Я хочу этого, — она опустила его голову к своей, их губы почти ничего не разделяло. — Прошу.

Рычание вырвалось из него от этого слова, от мольбы в ее голосе. Она знала, что они должны были подождать, пока все не разрешится. Пока не пропадет Марч между ними. Пока они не закончат обучение Общества. Пока мир не перестанет гореть. Но если они будут ждать, у них никогда не будет времени. Ей надоело ждать.

Его рот врезался в ее с яростью, рожденной из первобытного желания. Словно он тратил все силы, чтобы держаться подальше от нее, а теперь мог не сдерживаться.

Они рухнули в горячем источнике. Ее открытая спина ударилась об каменную стену, вонзившуюся в кожу. Он прикусил ее губу при этом. Кровь потекла в ее рот, но боль была ничем, по сравнению с его руками на ее коже, его ртом на ее, ощущением его, прижимающегося к ее телу. Она тоже этого ждала. Ждала в агонии, пока он увидит, что было перед ним.

— Боги, я люблю тебя, — сказал он, целуя ее шею.

Она провела ногтями по его спине, желая больше, больше, больше.

— Прошу, — повторила она.

Его зубы скользнули по ее шее, и она трепетала. Этого она ждала. Поцелуев украдкой и моментов было мало. Не с ним. Его ладони скользили под водой по ее голой коже. Они ласкали ее бедра, ее попу, скользнули под ее бедра. Он поднял ее легко, и она обвила ногами его пояс. Ее глаза округлились от того, каким твердым он был, прижимаясь к ней.

— Форд, — выдавила она.

Но он уже двигался, нес ее по пруду. Она могла взорваться в любой миг. Он губил ее. Так всегда было. Она отдавала себя раньше, но в детской одержимости. У них было другое. Сегодня происходило другое. Фордхэм был ее единственным. Она поняла это тяжелым путем. Она не хотела терять этот момент.

Фордхэм опустил ее на ступени горячего источника. Она лежала, обнаженная, на влажном камне, его взгляд скользил по ней. И он любовался ею, словно еще ничего прекраснее не видел. Она не тратила время зря, ее глаза расширились, когда он вышел из воды, обнаженный, во всей красе, вода стекала по его красивому телу.

Он улыбнулся с каплей ярости и хищности.

— Моя, — прорычал он, прижался поцелуем к ее опухшим губам.

— Да, — выдохнула она, придвигая его к себе.

Его тело двигалось над ее, открывая ее по — новому. Ее спина выгнулась, она хотела больше него. Он понял это, и его губы опустились на ее. Он подвинулся над ней, и все сузилось. Она тихо застонала, волна пробежала по ее телу. Он подвинулся, и они, наконец, соединились.

Ощущение было незнакомым, почти неприятным. Но потом он погрузился полностью, и боль прошла. Она резко выдохнула, открыла глаза и посмотрела на него. Совокупление во время зимнего фестиваля было благословением. Фордхэм был больше, чем ее сердце могло объять, и он был тут, это было почти нереально вынести. Тут они были едиными. Так всегда должно быть.

Вода набегала на них, Фордхэм начал двигаться, и вскоре они совпали с плавностью воды вокруг них. Удар, идеально совпавший с волной, и произошло неизбежное. Магия загорелась в ответ на них, словно огоньки фейри с праздника не тускнели. Словно они просто следовали за ними до этого момента. Свет луны касался поверхности прудов, делая воду и лес вокруг ярче. На ее глазах расцвели подснежники. А потом снег стал падать, словно стихии одобряли это.

Фордхэм запустил ладонь в ее волосы и поцеловал ее в губы. Жар вспыхнул в ней, она взлетела на волне. И все рухнуло вокруг нее. Она дрожала в его объятиях, и он достиг пика в ее руках.

Они лежали, вытянувшись на ступенях горячего источника. Они тяжело дышали, выпуская горячий воздух в небо. Снег касался их ресниц.

Фордхэм притянул ее тело ближе.

— Я боюсь спрашивать…

— Спрашивай, — сказала она, целуя его грудь.

— Как только твоя помолвка будет разорвана, я могу ухаживать за тобой должным образом?

Она рассмеялась, приподнявшись на локте.

— Как ты объяснишь это?

Его глаза были искренними. Он хотел сделать это правильно.

Она поцеловала еще раз его красиво опухшие губы.

— Да. Как только я со всем порву, ты сможешь ухаживать за мной.

Он опасно улыбнулся.

— Тогда нам стоит сделать это еще несколько раз, пока