Антон на минутку отвлекся от этого феноменального зрелища, чтобы оглядеться вокруг.

Прохожие попрятались. На проспекте же творилось нечто невообразимое. Прямо на глазах и совсем близко грузовик подмял легковушку: видно, его водитель засмотрелся на небесную свистопляску. Легковушка загорелась, и тут же с другой стороны в нее врезался микроавтобус, усугубив своей массой эту автомобильную свалку.

А толстая женщина, разродившись младенцем, бежала от дракона среди сполохов и мечущихся теней; на дракона же навалилась целая орава ангелов, и дракон вспыхнул от хвоста до голов ярким синим пламенем и рухнул, пылая, вниз, подобно болиду. Но вот уже новый семиглавый зверь лез в зенит; был он похож на барса с медвежьими лапами и клыкастой пастью, из которой капала слюна. За ним карабкался зверь поменьше, но его Антон толком не разглядел, другое привлекло внимание: на небе из вспыхнувших огненных линий, извивавшихся, как змеи, сложилось знакомое число: 666. И небесная свистопляска остановилась, замерла кадром из фантастической киноленты. Число зверя, число Антихриста застыло над миром Пеллюсидара и находиться ему там положено было день.

А еще через минуту в небе Плутонии вспыхнуло новое солнце. Антон находился слишком далеко от эпицентра, да к тому же стоял, повернувшись к нему спиной, поэтому ядерный удар, нанесенный стратегическими бомбардировщиками по южным кварталам, практически не причинил ему вреда. Когда Антон обернулся, то увидел лишь быстро распухающее облако, к которому тянулся от земли черный страшный хобот. И шестерки в небе поблекли вдруг, обесцветились, теряя всякую вещественность.

Витязи добрались до нового Муравья. Достали его наконец-то.

Теперь оставалось ждать.

Ким вернулся домой поздно ночью. Ворвался, топоча, как слон, в прихожую. Уронил, матерясь в темноте, вешалку. Прошел, сбрасывая ботинки на кухню. Было слышно, как он пытается зажечь газ, ломая спички.

Антон отложил книгу и в одних трусах вышел из своей комнаты. На полу в коридоре он увидел кровь и поспешил на кухню. На заляпанной кровью плите грелся чайник. Ким стоял у раковины, до упора открыв кран; холодная вода потоком хлестала на его чем-то глубоко изрезанные руки, смывая кровь.

— Там поищи, — бросил Ким отрывисто. — Должна быть аптечка… Бинт… посмотри…

Антон поискал. Он нашел аптечку в ванной комнате. Она оказалась засунута в старую и сломанную стиральную машину.

Когда Антон вернулся на кухню, то увидел, что Ким уже сидит за столом, положив израненные руки на столешницу; под пальцами растекалась лужа. Ким посмотрел на Антона, и только тут Антон заметил, что у него кроме прочего подбит и заплыл глаз, кровоточат губы, а по заросшим щекам катятся слезы. Ким плакал. И страшно было видеть его плачущим.

— Черномор погиб, — сказал Ким просто, и Антон наконец все понял.

Конечно, фантазией можно злоупотреблять. Она может быть просто неудачной. Ее можно применить в дурных целях. Возможно, она даже способна одурманить своего собственного создателя. Однако какое из качеств человека в нашем ущербном мире лишено отрицательных сторон?

В ПОИСКАХ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ (Фрагмент шестой)

Валентину снова пришлось убегать. И он бежал так, как никогда еще не бегал, даже когда уходил по черному болоту от Водяного, даже под молниями капитана Евгения, даже под пулями многочисленных патрулей и банд. То, что преследовало его теперь, было во сто крат страшнее.

Оборотни.

Когда-то, незадолго до Пришествия, Валентину попалась на глаза старинная монография Орлова «История сношений человека с дьяволом», репринтное издание. Особое внимание почему-то уже тогда привлекла глава об оборотнях. Какое-то притягательное очарование таилось в мрачноватых рассказах о людях, обладающих способностью оборачиваться животными, преимущественно — хищниками. «Может быть, это потому, — подумалось тогда Валентину, — что есть, спрятана в человеке некая зависть к свободе вести себя как вздумается у братьев наших меньших. У свободолюбивых сильных хищников есть то, чего уже никогда не поиметь человеку. Страшно и притягательно». Но сейчас Валентином владел только ужас. И он бежал.

Случайность помогла ему узнать истину, и произошло это в момент, когда он менее всего желал бы узнать что-то подобное. Но именно сегодня все встало на свои места, приобрело прозрачную ясность. Стали понятны случайные оговорки, странные взгляды; стало понятным, как они сумели выжить — малое семейство в огромном мире, переполненном злом и болью. Оборотни.

Валентин возвращался от ракетных шахт, бодро насвистывая. Ноги сами несли его к дому. И он готов был сейчас же, без малейшего промедления поведать своим радушным хозяевам окончательную правду о себе, о цели своих поисков, о ракетном комплексе, попросить у Константина Александровича помощи. Приближаясь к дому, Валентин заметил движение в сугробах у поворота, мельтешение чего-то розового. Валентин остановился и вгляделся, подавшись вперед.

В первую секунду он не поверил своим глазам. Там, среди сугробов, в снегу, порывисто двигаясь, кувыркалась совершенно обнаженной девочка Ирина. Он увидел мелькающие ягодицы, неоформившуюся грудь, распущенные черные волосы, на которых таял снег. Валентин, медленно ступая, придвинулся ближе. Он услышал повизгивание и тихое животное поскуливание. Очевидно, кувыркание в снегу доставляло девочке Ирине истинное удовольствие.

И тут Валентина затрясло. Но он еще не верил своей догадке. Он спросил севшим голосом:

— Что… что ты делаешь?

Ирина резво вскочила на четвереньки, развернулась на голос. Глаза ее горели, не по-человечески — хищным недобрым огнем. Она, выгнув тело, зарычала: сперва — совсем тихо, потом — громче. Валентин отступил на шаг. И тут нервы у него не выдержали, он повернулся и бросился бежать.

— Папа! — услышал он крик за спиной. — Он видел!

— Ду-ура!!!

А они хорошо приспособлены. Девочке понадобилось всего несколько секунд, чтобы вернуть разум. Незаменимая способность для выживания современного оборотня.

Валентин бежал и клял себя за доверчивость. Как дурак принял легенду, что сюда четыре года никто не заглядывал, что «в первое время было трудно, а теперь легче». Легче, легче, но не для семьи из двух взрослых и троих детей. Если это семья из обыкновенных взрослых и детей…

«Я не знаю, как вам это удалось, — думал он с отчаянием. — То ли в нас, человеках, действительно заложен настолько изощренный механизм приспособляемости, то ли вы все — очередной эксперимент Хозяев, однако в любом случае — мне с вами не по пути…»

Они гнались за ним. Отец и сын. Им легко было преследовать Валентина: он оставлял за собой четкий след в снегу. Валентин оборачивался и видел, как они бегут метрах в ста позади, размахивая руками. Константин Александрович что-то все время кричал ему. Но Валентин разбирал только отдельные слова:

— Стойте же… стойте, Валентин! Подождите минутку!.. Вы не понимаете!.. Не пугайтесь!.. Мы не… плохого… Мы поможем!.. Стойте же, черт вас побери!..