оскорбил твой поганый язык. Я не знаю как ты это будешь делать, но пока он не отменит свой приказ, ты будешь умирать сразу же по выходу из института. Всё поняла? Давай беги на пляж и исправляй свой косяк.

Габриель окончательно усомнилась в том, что имеет дело с простым человеком. Тут и отношение окружающих, и на всё готовый телохранитель. Но Габриель не любила когда из неё делали дуру. Одно дело, когда приходится гадать, кто такой этот странный русский, а другое дело знать точно, что подобный стеклянный дворец не может принадлежат простолюдину или даже дворянину средней руки.

Если у Габриель внутри Масляного пузыря ещё были сомнения по поводу розового неба, то у служебного входа всё встало на свои места. Стеклянная стена стояла на скале, а внизу расстилалось безбрежное море. Лес и ручные медведи внутри стеклянного сооружения говорили Габриель, что это и есть загадочный Летний дворец Императора Карпатоса.

Но, поразмыслив, Габриель пришла к выводу, что ей не придётся даже выпускать когти. Птичка сама залетела в лапы кошки, и если Королю Дроздобороду нравится изображать из себя нищего, то это его проблемы. Поэтому Габриель начала загадочно поглядывать на Корнелия. А когда Корнелий отмахнулся от полицейских и, не останавливаясь прошёл сквозь толпу туристов, поклонница рыцарских романов окончательно поверила в Сказочного Принца.

Но от удовольствия выкрутить надменному Принцу яйца не отказалась, спросив:

– А где здесь пляж?

– Где-то в той стороне, – сообщил Корнелий, махнув в сторону эскалатора.

– А почему тогда мы не выходим на поверхность? – спросила Габриель.

– Мёртвый мир, – сообщил Корнелий. – Жить можно, но сильная радиация превращает человека в урода.

– Странное какое-то уродство? – произнесла Габриель, посмотрев на волдырей-торговцев.

– Согласен, – согласился Корнелий, подойдя к прилавку. – Борода, эта фрау говорит, что ты – урод.

– Я этого не говорила, – возразила Габриель.

– Вот настоящее совершенство, – сообщил Корнелий, поменяв журналы на прилавке.

Волдырь не сразу сообразил, что на его прилавке лежит немецкий порно-журнал из первой половины двадцатого века. Зато это заметили два его соседа. Но когда волдыри кинулись к прилавку, торговец журналов лёг грудью на свою добычу.

Свежий номер порно-журнала «Кусака», попав в руки Габриель, чуть не улетел в урну. Спасла журнал Княгиня Кати Нери младшая, которая иногда подрабатывала порно-звездой, когда серьёзно припекало. Но заинтересовала Габриель не шалая Катька Аэропорт, а то, что было даже трудно назвать нижним бельём.

Но выводы Габриель всё же сделала, заметив вскользь:

– У вас действительно хороший вкус.

Посмотрев вокруг, Корнелий развёл руками и спросил:

– Вы уверены, что у меня есть вкус?

– Может хватит дурачиться? – попросила Габриель. – Я уже всё поняла. Фацелия, хватит хихикать. Это уже не смешно.

– Согласен, – произнёс Корнелий. – Пора надеть фрак.

– Может лучше военный мундир? – предложила Габриель. – Думаю, Императору он больше к лицу. Почему эти коротышки хихикают?

– Они знают, что их Император сибарит и любит одеваться скромно, – сообщил Корнелий. – Эй, холопы, где мой военный мундир? А всё вижу. Заткнитесь, пока я вас на Цирцею не сослал.

Волдыри, поняв кто тут главный дурак, попадав на колени, начали просить их поскорее сослать на остров Цирцею. Что-то там было про высокие налоги и плохую торговлю. На что Корнелий, разведя руками, признал себя бесчувственным правителем и начал раздавать милостыню, бросая на прилавки волдырей монетки, зажигалки, медальки и прочие мелочи, надерганные из кабин грузовиков.

Волдыри тут же затянули аллилуйю Императору Карпатоса, который не забыл их в своих молитвах. Дойдя до волдыря, который был держателем эсэсовской формы, сшитой для Корнелия в рекордные сроки, Корнелий схватил его за бороду и пригрозил сослать мошенника в золотые рудники Альбиона. Волдырь тут же взмолился и запел про голодных детей и потраченные на подарок Императору все накопления.

Но это был цирк для наивной дурочки Габриель, а чтобы Фацелия не ухала совой, Корнелий сунул ей в рот портальный камень. А то, что лежало в чемоданчике, было сшито в рекордное время. Но у волдырей такие вопросы решались коллективно, а параметры тела Корнелия у портного Иосифа Кацмана уже были.

Заглянув в чемоданчик, Корнелий разорался на волдыря, обвинив его в жидо-массонстве. После чего бросил на его прилавок каталог с образцами формы немецких офицеров и инструкцией, что куда пришивать и куда цеплять ордена. Волдырь, не смотря на то, что был внуком Иосифа Кацмана, лёг грудью на этот каталог. А Корнелий, взяв в руки чемодан, произнёс:

– Коротышки неблагодарные. Если гундеть не перестанете, подниму налоги.

Вспомнив про Габриель, Корнелий вернулся к ней и, подав пулемёт, попросил:

– Покараульте пожалуйста этих мошенников, пока я буду пересматривать налоговую политику.

Габриель, замерев на одном месте с тяжёлым пулемётом в руках, попыталась понять, что это было. А пока немецкая Белоснежка чесала в подкорке, набежали русские гномы и, окружив невесту Императора Карпатоса, запели про неподъемные налоги, попутно предложив обменять немецкий пулемёт на необработанные алмазы.

Когда Корнелий вернулся обратно уже одетый в чёрную форму офицера СС, в руках Габриель остался только журнал, на который волдыри не позарились. Подойдя к одному из прилавков, Корнелий положил на столик немецкий пистолет и приказал:

– Давай, борода, сам, и не задерживай очередь.

Пистолет тут же растворился в воздухе, но Габриель этого не заметила и виновато сообщила:

– Я сама им отдала украшения. Не поднимайте им пожалуйста налоги.

– Я что, такой плохой правитель? – спросил Корнелий.

Волдыри тут затрясли бородами, заявив, что сами скоро сбегут на Цирцею, если Император их не перестанет душить налогами.

– Коротышки противные, – прошипел Корнелий, поставив бюст Товарища Сталина на прилавок. – Вот ваш новый Император, свиньи неблагодарные.

Бюст тут же исчез с прилавка, а Габриель, посмотрев на хихикающих волдырей, пошла вслед за Корнелием. Габриель молчала где-то минут десять, но не выдержала и спросила:

– А что это за остров – Цирцея?

– Вам ничего не показалось странным? – спросил Корнелий, сунув в билетную кассу немецкую афишу. – Дай два билета на трибуну, где будет побольше немецких генералов.

– А что должно было мне показаться странным? – спросила Габриель.

– Ну, не знаю, – произнёс Корнелий. – Может всё дело в эсэсовской форме или украшении, которое предназначалось для вашего свадебного платья.

– Я не собираюсь выходить за вас замуж, – заявила Габриель. – А форма офицера СС вам к лицу.

– Спасибо, что оценили, – поблагодарил Корнелий. – У моих подданных становятся поистине золотые руки, когда они слышат слово Цирцея.

– Значит у вас на этом острове тюрьма или концлагерь? – спросила Габриель.

– Не у меня, – поправил Корнелий. – Остров Цирцея находится в мире Карфагос, а там Император – Князь Марий Наталь. Тюрьма находится на острове Данди. А на острове Цирцея живут ссыльные мошенники вот с такими бородами. Ты мне, курва, что подаешь? На этой трибуне мне все будут кланяться. Дай билеты на трибуну, где будут сидеть Польские евреи. Я хочу получить удовольствие, но не думаю, что кривоногим футболистам это удастся сделать. И постарайся, чтобы эти билеты были похожи на эти бумажки.

Сгребя веер из немецких марок с приступка, волдырь-кассир подал другие билеты и сообщил:

– Мы сами ему занесём другие билеты.

– Про кого он говорил и зачем вам Польские евреи? – спросила Габриель.

– У меня деловая встреча на гостевой трибуне, но я решил её совместить с хобби, – сообщил Корнелий.

– Вам нравится бить Польских евреев? – спросила Габриель.

– Мне нравится с них драть тройные налоги, – сообщил Корнелий, выложив на прилавок мороженщика потрепанную Библию на немецком языке. – Самого лучшего мороженого невесте Императора Карпатоса.

Волдырь, сунув Библию под фартук, начал предлагать Габриель самое лучшие и дорогое мороженное. Когда прозвучала фраза «Леди Палач», Корнелий корректно