— И я отлично знаю, что ты собираешься со мной сделать.

Сцена застыла. Ночной Призрак взглянул на вмерзшего в толщу времени Императора — божка, претендующего на роль отца своры безумцев и воинствующих фанатиков. Он взглянул на братьев и на легионы, замершие стройными рядами у них за спиной.

Он посмотрел на толпу, застывшую в недвижном совершенстве стоп-кадра. В воздухе поблескивали пылинки, скованные той же магией, что и люди вокруг.

Обернувшись, Ночной Призрак увидел фигуру, закованную в керамит цвета полуночи. Пластины брони рассекали нарисованные на них молнии. Воин стоял в стороне, молча глядя на происходящее. Взгляд его черных глаз не был ни оценивающим, ни осуждающим.

— Севатар, — окликнул Ночной Призрак наблюдавшего за ним воина. — Ты не должен быть здесь.

Севатар подошел ближе. Над улицей разносилось эхо его шагов, а взгляд черных глаз метался по застывшей толпе. Повелитель Ночи избегал прямо смотреть на Императора. Воспоминание или нет, он не желал, чтобы глаза выжгло расплавленное золото. Последний раз, когда он видел Императора во плоти, пришлось проваляться в апотекарионе семь недель, прежде чем восстановилось зрение. От нетерпения Севатар чуть не потребовал, чтобы вместо глаз ему вставили аугментические протезы.

— Господин мой, — обратился первый капитан к отцу.

— Ты не должен быть здесь, — повторил примарх.

Теперь он был Курцем, а не просто Ночным Призраком.

Он стоял, облаченный в полночь, как и его сын. На руках блистали убийственные когти длиной с лезвие косы, изготовленные для него в кузницах-лабораториях далекого Марса.

— Объясни, зачем ты пришел.

— Что за вопрос? — Севатар оперся на копье, упиравшееся цепным лезвием в рокрит дороги. — Вы мой примарх, отец. Разве я могу не рискнуть собой, спасая вас?

— Потому что я твой примарх, — Курц покачал головой с улыбкой столь же мрачной, как и его дела. — И потому, что я возглавляю легион бессердечных ничтожеств, не способных на верность ни мне, ни друг другу.

Севатар пожал плечами, скрипнув сочленениями доспеха.

— И все же в популярности среди братьев мне не откажешь. Эта загадка не перестает меня мучить.

Он снова окинул взглядом дорогу.

— Почему вы задержались на этих воспоминаниях, господин? Что тянет вас в прошлое, когда будущее все еще под угрозой?

Курц не ответил. Он сделал Севатару знак следовать за собой и зашагал по улице, обходя застывших, как статуи, воинов из легиона Детей Императора.

— Ты не должен быть здесь, — снова сказал примарх. — Не потому, что это личное. На это мне плевать, Сев.

— Тогда почему нет?

— Ты знаешь, почему нет, — хмыкнул Курц.

Звук получился такой, словно ящерица поперхнулась пылью.

— За одну ночь ты свел на нет десятилетия усилий по подавлению твоего дара. — Курц оглянулся через плечо на следующего за ним сына. — Твоя душа больше не защищена. Я могу считывать тебя так ясно, как мне не удавалось уже долгие годы. Я вижу сквозь все твои защитные барьеры, потому что они перестали быть барьерами.

Севатар знал, к чему тот клонит.

— Я не хочу знать.

— Нет, хочешь. Каждый хочет.

Снова глядя вперед, Курц свернул в сторону, чтобы пройти сквозь отдельно стоящую фалангу Ультрамаринов во главе с их стойким командиром.

— Я еще тогда просил вас не говорить мне, повелитель, — помрачнев, произнес Севатар, идущий следом. — Прошу, не нарушайте нашего прежнего соглашения.

— Нет.

Курц снова хмыкнул, будто подавившись пылью — так ветер свистит в пустой гробнице.

— Ты умрешь в бою.

Севатар сглотнул.

— Это едва ли можно назвать неожиданным, господин. Я не хочу знать остального.

— Тебе ничего не грозит, Сев. За исключением этой банальной истины, я вижу немного.

Севатар еще минуту молча шел за ним.

— Вы заставляете меня сожалеть о том, что я в это ввязался. Я надеялся найти вас и…

Фраза повисла в воздухе. Первый капитан не был уверен, что хочет ее окончить.

— И? — подстегнул его голос примарха.

— И спасти вас, господин.

— Вот почему я так ценю твое общество, Севатар. Ты всегда шутишь с таким невозмутимым лицом.

Севатар нахмурился.

— Я собрал треть легиона, лорд Курц, — он заговорил так, как говорил всегда, отчитываясь перед своим сюзереном — сухо и четко. — Рукокрылые снова готовы действовать. Я собираюсь рассредоточить флот и повести основные наши силы к Терре. Остальные рассеются в космосе, совершая диверсии на имперских путях снабжения, сжигая миры и украшая города новыми свежевальными ямами. Все как в добрые старые времена.

Курц оглянулся через плечо. Теперь его зубы были заточены до кинжальной остроты, как в реальном мире.

— Ты сказал «имперских», словно мы сами не принадлежим к Империуму.

Севатар кивнул в ответ.

— Я в этом больше не уверен, господин.

Он еще несколько минут следовал за примархом, обходя воинов в царственном пурпуре Детей Императора.

— Со мной Трез. Я слышу и чувствую его в глубине сознания. Он помогает мне, хотя я не знаю наверняка, как.

— Он хороший человек, — тихо сказал Курц. — По крайней мере, настолько хороший, насколько возможно в нашем флоте. Никого из нас не назовешь хорошим человеком, ведь так?

— Мы делаем то, что необходимо, господин.

Севатар прошел мимо капитана Детей Императора со знакомыми гравировками на доспехах. На какую-то секунду он почувствовал искушение прикончить воина прямо здесь, в воспоминаниях примарха. Имей эта идея хоть малейший шанс на успех, он осуществил бы ее без капли сожаления.

Пройдя сквозь ряды Третьего легиона, они зашагали мимо темных железных фаланг Десятого. Севатар поймал себя на том, что рассеянно шарит глазами по рядам, высматривая знаки различия воинов, убитых им на Исстваане.

— Господин? — спросил он после того, как несколько минут прошли в молчании.

— Говори, Сев.

— Почему вы нас ненавидите?

Он задал вопрос тихо и взвешенно, без всякого намека на оскорбление или злость. И все же его слова заставили Курца замереть на полушаге и развернуться. Длинные изогнутые лезвия, выступавшие из латных рукавиц над костяшками примарха, отразили золотой свет императорского нимба, оставшегося в нескольких кварталах позади.

— Что?

Севатар спросил так же небрежно, как и в первый раз:

— Почему вы, единственный из всех примархов, ненавидите свой Легион? Чем мы перед вами провинились?