Я не позволяла себе обернуться и последний раз посмотреть на Артура, поскольку боялась дать слабину.

Поначалу каждый шаг давался с трудом, но со временем я все настырнее шла вперед. Обливалась потом, жаждала хоть каплю воды, чтобы смочить горло и иссохшие, потрескавшмеся губы. Вскоре губы начали кровоточить и вместо воды я пила кровь. Жажда отвлекала мое сердце от странного ощущения, что жизнь отрезает от меня кусок плоти. Этим уходом я себя отрезала от прошлого. Оставила одну часть себя валяться возле стен оазиса Артура.

Я шла долгие часы и дни. С собой у меня была только лошадь, меч, подаренный Артуром, монетка Тиль и защитные очки.Когда кончались силы, то опускалась в теплые красные пески и тогда казалось, словно я окружена теплом и заботой. Словно кто-то невидимый меня согревал в такие минуты и накрывал мягкими одеялами, оберегая от проблем. Ниразу я не встретила бедуинов или плохих людей. Мне показалось, что это Артур поделился своими силами и помогал каждый раз подниматься. Шептал мне на ухо: " Вставай, отродье." Также как когда-то говорил, таща меня за веревку по песку. По-настоящему он никогда не желал моей смерти. Лишь проверял мои силы и стойкость. А когда видел мою твердость — восхищался и оставлял вживых.

Безжалостный и беспощадный, но невидимо подбадривающий отродье без имени и рода. Именно таким Зверь красных песков остался в моей памяти. А для остальных он — безжалостный воин, не знающий любви и прощения. Слухи врут.

Его имя непременно будут смаковать потомки. Ненавидеть или восхищаться, а я останусь в истории, как принцесса, посмевшая ему отказать, потерявшая рассудок, сломленная и опозоренная у столба на виду у людей. Но это была не я. Меня он отпустил и подарил возможность жить.

На губах, растянутых в улыбке, я ощущала песчинки и ветер. Сухость и боль.

Все путешествие я улыбалась и чувствовала счастье. И от счастья плакала, а в последующем глотала слезы, скатывающиеся на губы. Это лучше, чем оказаться совсем без воды.

* * *

Кто доволен окончанием, смело закрываем книгу.

Новая жизнь

POV Лилия

Полетели бесконечные дни. Один, второй, третий, пятый, десятый, недели, месяцы, годы. Я считала каждый день с момента, как оказалась на свободе.Тысяча восемьсот десятый день на свободе. Я не помнила подробностей каждого дня, но помню, что всегда была занята решение проблем.Выживанием ли, поиском пищи ли, строительством дома, борьбой за право жить среди неизвестных людей, считавших меня падшей, право тяжело работать наравне с мужчинами.

Можно сказать, что я счастлива от осознания своей полной независимости.

Я скиталась много дней прежде чем осесть в одном из дальних оазисов, расположенных на границе с северными землями. Это самая дальняя земля от оазиса Артруа. Ни в коем случае я не пряталась, но так было свободнее и легче дышать. Лишь там пропало ощущение зоркого взгляда Бонифация.

Мне помогла монета, подаренная Тиль. Как странно поворачивается жизнь. Злейший враг помог в трудную минуту.Благодаря золотой монете высшего качества удалось снять ночлег на несколько дней, а затем наняться на работу. Каждый шаг на пути к некоему личному богатству (независимости) давался слишком тяжело для молодой падшей женщины.

Я бы могла продать меч Артура и или хотя бы вынуть драгоценности из меча, а, в последующем продав их, жить довольно богато, но только дьяволу красных песков известно почему я не сделала этого. Вероятно, я воспринимала Артура как эталон — его достижения поражали. Хотела быть такой же. И потому меч, словно невидимо одаривал меня мощью Артура.

К незамужней женщине поначалу относились плохо, показывали пальцем, называли распущенной, но мне удалось терпеливо перенести все тяготы и перестать обращать внимания на порицание в глазах жителей деревни.

—Ты смотри идет с непокрытым лицом, стыд и позор. Надо гнать таких в зашеи.

—И вам доброе утро, госпожа Сабзет и Видман. Как поживают ваши дочери?— естественно я останавливалась перед женщинами и, улыбаясь, спрашивала о самочувствии и их семьях. Многие месяцы они отвечали презрением, молчанием на мои заботливые вопросы, переходили дорогу, злословили, но я отвечала с улыбкой.

—Все приезжие незнакомцы проходят через нее,— часто говорили мне вслед, зная, что услышу и мне будет неприятно. Они, как стервятники кружили вокруг и ждали, когда упаду им под ноги и тогда появится возможность сожрать добычу. Вонзить в нее челюсти и разодрать на куски. Полакомиться моей кровью.

Жалкие кровососы. Не на ту напали.

Иногда в меня бросали еду.

Один раз яблоко ударило по плечу и скатилось на песок, но невзирая на это я подняла, протерла фрукт о штаны и демонстративно укусила.

—Благодарю, госпожа, у нас всегда проблемы с пищью.

Только спустя месяцы из-за одного случая в душах жителей зародился маленький огонек сочувствия и признания.

В мой дом проник незадачливый ухажер, намекающий, что я не разборчива в связях и мне безразлично с кем проводить ночное время. Я показала безразличие, пропоров ему бедро своим любимым мечом. Я была радушной хозяйкой и потому вышла его лично проводить, заодно посмотреть, как он хромая, убегал и в сердцах обзывал меня сумасшедшей. Я же, поставив меч острием в порожек, радушно помахала ему в знак прощания. Любопытные ночные зеваки заметили эту сцену и именно их я предостерегла от дальнейших глупых попыток:

—Следующему желающему, пожалуй, что-нибудь отрежу…

Может быть после этого случая мужчины меня стали побаиваться, а жительницы деревни поняли, что с моей стороны исключены поползновения к их мужьям, братьям, женихам. Тогда женщины начали мне отвечать на вопросы.

Однажды в поисках совета ко мне подошла одна женщина.

История стара, как мир. Муж изменял, пил, бил, а потому в тот день в следах от побоев и со слезами на ресницах она пришла излить душу.Спросить совета и поинтересоваться, как я — женщина могла тянуть все тяготы без мужчины. Я впустила ее в свой дом и дала ей раскрыть душу.

Я зарабатывала доверие жительниц долгими месяцами и добилась того, что каждую пятницу женщины и оставляли своих детей на мужей, а сами позволяли себе часок — другой провести у меня дома. Мы называли это собраниями, когда под вкусные закуски и веселые напитки, решали важные хозяйственные вопросы деревни. Никогда прежде не думала, что для женщин этой деревни, несмотря на мою метку рабыни, стану своим «героем». Точнее героиней, на которую они будут равняться и пытаться стать чуть самостоятельнее от своих господинов.

Я была по-своему счастлива в эти годы… дни.

* * *

Мир не остановился на месте, а постоянно менялся. Я же, находясь далеко от центральных плодородных земель, узнавала все с опозданием.

Конфликт между южными землями зрел многие столетия, но война обрушилась мечами на наши головы в момент уничтожения тринадцатой земли. И по сей день ее земли остаются мертвыми для людей, никто не суется в место, хранящее слепок криков, трупов и разрухи. Я никому не признавалась, что являлась жительницей той земли и перенесла годовую осаду. И осталась жива, благодаря воле Зверя. Артур в тот день дал мне название — последнее дитя мертвой земли.