въехала новая соседка. Она меня ужасно бесит. Очередная пафосная стерва с кучей денег. Только зачем ей понадобилось заселяться в наш пятиэтажный сарай? С таким лицом и фигурой ей самое место в центре города. Мать говорит, что она проститутка, возможно, впервые в жизни она права. Но мне кажется, что с этой женщиной что-то не так. Я не знакома с проститутками, но думаю, что они ведут себя иначе. Мне на ум приходит другое слово: ведьма».

Это была последняя запись в дневнике. Катрин захлопнула тетрадь, но не отрывала от неё взгляда. Дыхание девочки участилось. Память восстанавливалась всё стремительней. Ей уже не нужны были буквы и слова, чтобы вспомнить, что было дальше. Шампунь, чтение мыслей, помощь клиентам, аккумуляторы, нападение на Нину, логово маньяков, полиция, родители Нины, договор, рынок… Эти события быстро выстроились в одну линию. Воспоминания неслись со скоростью локомотива, разбивая все барьеры на своём пути. Катрин чувствовала, как внутри расползается ненависть. Ногти впивались в тетрадь, которую Вера, по всей вероятности, специально отобрала, чтобы Катрин ничего не могла вспомнить. Договор, который она заключила с ведьмой, отнял её личность, её историю, её жизнь. Ведьма стёрла всё и заместила образовавшуюся пустоту собой.

Катрин кипела от злости. Ей хотелось разорвать Веру на куски, уничтожить, превратить в мокрое пятно на полу. Столько времени она была в неведении. Сердце судорожно качало кипящую кровь: «Зачем? Зачем ты это сделала? Зачем?»

– Зачем ты это сделала? – выдавила она через силу вслух, не поднимая глаз на Веру.

– Я не делал этого, – голос принадлежал не Вере, он принадлежал совершенно другому человеку – Вереску.

Катрин вскочила с места и приготовилась к атаке, оценив взглядом обстановку и прикинув пути отступления. Вереск сидел там, где секунду назад была Вера.

– Я. Этого. Не. Делал, – медленно повторил он.

– Что происходит? Где Вера?! – закричала Катрин.

Сердце сходило с ума от напряжения, лёгкие качали воздух с перебоями, перед глазами мелькали чёрные точки.

– Вера в своей любимой блокирующей комнате, – спокойно сказал алхимик, не вставая с места.

– Как ты смог так быстро «прыгнуть» и поменяться с ней местами?

Одной рукой Катрин схватилась за серп, а вторую направила на мужчину в кресле, словно её конечность была заряжена. Вереск водил пальцем по воздуху.

– Ты обещала, что не будешь делать поспешных выводов, пока мы всё не обсудим.

– Чёрта с два! Я не знала, что говорю с тобой!

Катрин трясло, а вместе с ней тряслись пол, стены и потолок. Пламя в камине резко вспыхнуло и полыхнуло в комнату, словно в него плеснули стакан бензина. Книги на полках запрыгали.

– Отвечай, как ты так быстро и незаметно «прыгнул»? – проскрежетала девочка.

– Я никуда не прыгал, но ты права: я поменялся с ней местами. Правда, это было ещё вчера, – на удивление спокойно ответил Вереск.

– Что? Нет! Этого не может быть, – Катрин мотала головой, отказываясь верить.

– Может. Ты же сама видишь: я тут, а её нет.

– Как ты смог? Она же победила тебя!

– Не-е-ет, это я тебе сказал, что она победила, ты разве не помнишь? Твоя ведьма проиграла, она там, взаперти, сидит и смотрит в стену. Но это же здорово, разве не так? Ты всё вспомнила, ты узнала, что она сделала с тобой!

– Нет! Этого не может быть! Господи, да что же тут творится? – её голос ломался и взмывал вверх.

Напряжение в комнате росло – на пол со стола падали и разбивались стеклянные бутылки, мензурки и прочие лабораторные принадлежности.

– Справедливость – больше ничего! – сухо сказал Вереск и встал с кресла.

– Не подходи! – прорычала Катрин.

– И не собираюсь. Ты мне не нужна! Я получил всё, что хотел. Почти всё. Мне нужно было покинуть рынок, и я это сделал! – голос его стал громче. – Мне нужна была книга, и она будет у меня, как только ты откроешь рюкзак.

– Нет! – рявкнула Катрин. – Ни за что!

– Почему? Разве я сделал что-то плохое?

– Ты хотел убить меня, козлина!

– Козлина? Что это за слово такое? Какая-то крестьянская отрыжка. Девочка, ты что-то путаешь. Я никогда не желал тебе зла. Ты точно всё вспомнила? Может, тебе провести анализ в своей незрелой головке? Может, тебе стоит вспомнить, кто привёл тебя ко мне? Кто продал тебя? Это был мой бизнес с определёнными тарифами. К тебе лично у меня никаких претензий не было и сейчас нет, хотя ты и отняла мою книгу. Но я прощаю тебя, ведь это всё влияние Веры и её договора – ты не виновата.

– Но… – хотела было вставить слово Катрин.

– О каких «но» может идти речь? Разве ты мертва? Разве я нападаю на тебя? Что тебе вообще обо мне известно?

– То, что ты преступник! Тебя разыскивают власти и Закат!

– А тебя разве нет? – он вопросительно поднял бровь.

– Это из-за тебя!

– Уверена? А разве не из-за Веры? Ты умная девочка, пораскинь мозгами. Да и что ты знаешь о Закате? Эти воры стащили сотни тысяч реликвий, убили тысячи людей, они готовы на всё ради выполнения своих миссий! Это они преступники! А власти их покрывают, потому что те им платят! Тебе пора повзрослеть! В мире всегда так было и всегда так будет! Твоя Вера ничем не лучше их, она всегда использовала тебя! Все вокруг используют тебя, всю жизнь! – он не на шутку разгорячился, выкрикивая эти фразы. – А мне на тебя глубоко наплевать! Ты мне никто, и мне ничего от тебя не нужно, разве что помощь с книгой. Но я могу справиться и без тебя!

Катрин ослабила всеохватывающий тремор. Огонь в камине утих, книги снова погрузились в свою вечную дрёму. Вереск, действительно, не нападал на неё.

– Что будет после того, как ты получишь книгу?

– Я уйду. Больше мы не увидимся.

– А что с Верой?

– По-хорошему, её нужно сдать властям – тогда мы будем жить спокойно. После того, что произошло в Улье, её там примут с распростёртыми объятиями. Я могу помочь транспортировать её. Думаю, что ты даже можешь добиться амнистии для себя, но нужно обзавестись поддержкой.

– Всё это, конечно, здорово. Вот только я зна́ю, что в этой книге! Там чудовищные, мерзкие и злые заклинания и зелья! В Закате сказали, что это книга чёрной магии! Что ты собираешься с этим делать? Уничтожить человечество? Захватить мир? Высосать всю энергию из людей? Отвечай!

Катрин сама поражалась своей правильности. С каких пор ей есть дело до остального мира?

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое – раз и навсегда, – мужчина повернулся к