– Выберите вы.

Белль ныряет в гардероб. Она уже знает, что наденет сама. Ей не терпится переодеться и снова выйти на улицу. Взгляд ее падает на черное балетное платье. Она достает его и передает Пине.

– Думаю, тебе это очень пойдет, – говорит она девушке.

Пина в восхищении смотрит на платье.

– Какое красивое, – выдыхает она, принимая платье дрожащими руками.

Белль смотрит, как девушка отворачивается и начинает стыдливо раздеваться. Сама же она снимает одежду легко, без тени стеснительности. В конце концов, они обе женщины. Когда девушка поворачивается за платьем, Белль невольно любуется ее телом.

– Пина, ты настоящая красавица, – говорит она.

У ее сицилийской горничной совершенная фигура, чего она раньше не замечала. Соблазнительно гладкая смуглая кожа, округлые груди с темными сосками и между ног – угольно-черные волосы в форме совершенного сердца.

Пина в смущении опускает взгляд в пол и торопливо натягивает откровенное платье. Оно подходит идеально, но настолько короткое, что почти полностью открывает ее стройные ноги. Какая жалость, думает Белль: эта девушка – служанка. Она до того красива, что ей стоило быть танцовщицей или актрисой. Подумать только, отец продал ее синьору Бжезинскому! Поступил, как и ее собственный. От этой мысли в сердце Белль закипает огонь. Какими же злыми бывают мужчины.

Пока она вот так размышляет, Пина подходит к зеркалу и начинает разглядывать себя. Белль видит свою обнаженную фигуру рядом с ее отражением. Глаза женщин встречаются. Чем-то взгляд Пины задевает ее. Что-то в нем есть особенное, он напоминает ей кого-то, только она не может понять кого. Это взгляд очень теплый, даже заботливый. И почему ее горничная так к ней относится?

– Мне кажется, это вы настоящая красавица, сударыня, – шепчет Пина.

Белль в словах Пины слышит робкое предложение. Наверное, любовь между женщинами прекрасна. Если бы она испытывала те же чувства… Но сейчас у нее в голове одно желание: найти Сантоса. Ей как воздух нужен этот мужчина, только он может сделать ее счастливой.

– Спасибо, Пина, – говорит она, снова углубляясь в гардероб и вытаскивая морской костюм.

Голые ноги женщин случайно касаются, и Белль чувствует, как Пина реагирует на ее прикосновение. Внезапно Белль охватывает душевный порыв, она поворачивается и целует девушку в губы. Белль закрывает глаза, и этот поцелуй словно возрождает к жизни ее прежнюю, ту маленькую принцессу, которой она была, когда жила в Варшаве, до замужества и до того, как у нее силой забрали невинность.

– Милая Пина, – говорит она, отрывая от девушки губы. – Я все для тебя сделаю, поверь. Тебе не нужно волноваться.

Пина смотрит на нее серьезными карими глазами.

– Я верю вам, – говорит она.

Белль натягивает белые морские штаны. Она должна во что бы то ни стало разыскать Сантоса. Вернуться к синьору Бжезинскому они не могут. Можно было бы остаться здесь, но муж рано или поздно найдет эту квартиру. Нужно покинуть Венецию.

– Я должна найти друга, – говорит Белль Пине. – Жди меня здесь. Я быстро.

В таверне почти никого, лишь несколько моряков сидят у деревянной стойки. Белль вразвалочку подходит к ним, натягивая морскую шапочку до самых бровей. Собиралась она впопыхах и теперь сомневается, весь ли макияж смыла.

– Приветствую вас, юноша, – обращается к ней трактирщик. – Что предложить?

Белль заказывает бренди и тут же осушает стакан. Крепкий напиток успокаивает неприятные ощущения в животе и согревает озябшее после пробежки под дождем тело.

– Я ищу Сантоса Дэвина, – говорит она. – Не знаете, где он может быть?

– Не знаю. Знаю только, что его уже нет в Венеции.

Нет! Ей хочется кричать, трясти трактирщика за плечи, молить его, чтобы он сказал: это неправда. Но в костюме моряка она должна оставаться мужчиной. Эмоции до поры до времени нужно скрыть. Однако сделать это совсем не просто. Она чувствует себя так, будто ее ударили под дых. От потрясения Белль покачнулась и едва не упала.

– Эй, ты чего? – спрашивает кто-то из моряков.

Она берется за край стойки и успокаивается.

– Вы точно знаете, что он уплыл? – спрашивает трактирщика.

– Да уж. Своими собственными глазами видел. Городские власти приказали ему покинуть город. Кажется, он украл что-то ценное у одного здешнего уважаемого коммерсанта.

– У какого-то поляка, – добавляет один из моряков. Ей не надо ждать, когда он назовет имя. Значит, синьор Бжезинский узнал, кто ее любовник, и добился, чтобы его изгнали из Венеции. Гнев огнем полыхнул у нее внутри.

– Сдается мне, они знали, что эти обвинения гроша ломаного не стоят, иначе арестовали бы его сразу. А так просто велели убраться из Венеции. По крайней мере на время.

Вот какие слова сейчас нужнее всего Белль. По крайней мере на время. О, она знает, что возлюбленный не покинет ее навсегда. Он вернется. И какая новость его ждет! У них будет ребенок.

Но что делать пока? От мысли о возвращении в дом синьора Бжезинского ее тошнит, но с Пиной на буксире другого выхода, похоже, нет.

Когда она заходит в свою квартиру, Пина спит на кровати. На ней все еще черное балетное платье, и в нем она похожа на черного лебедя: руки закинуты за голову, юбка пышным каскадом лежит на белых покрывалах.

«Бедное дитя, – думает Белль. – Зачем я ее втянула во все это?»

Но тут вспоминает, что это не она, а синьор Бжезинский виной всему. За годы их брака она так и не научилась называть его по имени.

Белль подходит к стеклянной двери и смотрит на зеленый канал. Значит, Сантос уплыл. Этот факт наконец начал доходить до ее сознания. Она обхватывает себя за плечи, словно хочет не дать охладеть их любви внутри себя. Только вчера этот канал казался полным поэзии любви. Безупречно чистое голубое небо было символом совершенства их близости; увядшее великолепие венецианских дворцов на другой стороне канала воплощало глубинное наследие их любви; а непрекращающийся плеск воды был ритмом их союза. Прошел всего один день, и все, что она видит, переменилось. Небо, обложенное темными, неприветливыми тучами, плачет навзрыд, дворцы кажутся не великолепными, а полуразрушенными, заброшенными, канал прячет от нее свою глубину, отражает ее неудовлетворенную страсть, бьет в лицо, словно ее головой окунули в ледяную воду.

Она закрывает глаза, пытаясь вспомнить его, но он уже ускользает из ее объятий. Она видит его точкой на горизонте, он несется по волнам в своей призрачной шхуне, рядом смотрителем царства мертвых застыл первый помощник. Почему он не дождался ее? Быть может, он с самого начала знал ее историю и подумал, что она не покинет Венецию, пока ее мать будет оставаться на Повелье? Но отец поставил мать выше ее, и теперь очередь Белль сделать то же самое. Она бы выбрала Сантоса, а не мать, если бы ей пришлось выбирать. Она кладет руку на живот. А что будет с этой крошечной жизнью внутри нее? Предпочла бы она Сантоса своему ребенку – младенцу с такими же, как у него, густыми черными волосами, голубыми и чистыми, как драгоценный камень, глазами?