уже друг друга перестреляли, чтоб попозировать перед фотографами.

И потому не любят их даже больше, чем мы своих. Наши гордо расхаживают после работы в форме, а их полицейские переодеваются в штатское, чтобы соседи не знали, что они копы. В стране, набитой криминалом, так безопасней для них и их семей.

«Macy’s» оказался большим и бестолковым. В нём без стеснения шли ремонтные работы – всё было в краске и штукатурке, а на полу самого посещаемого магазина США половичками валялись доски и упаковочные картонки.

Пробежавшись по этажам, я не увидела ничего, чего нет в Москве, тем более что не страдаю ониоманией, именуемой в просторечии шопоголией. В Америке ониомания массовая проблема, хотя я наблюдала эту психическую девиацию и в России. Она гонит покупать ненужные вещи, нагружая поход за покупками смыслами, которых в нём нет.

Ониоманы переживают походы по магазинам как отдых, развлечение и форму личностного роста, компенсируя одиночество, ощущение ненужности и потребность в признании. Официальным диагнозом ониомания стала в Европе в конце XIX века, но Американская психиатрическая ассоциация долго не считала её заболеванием.

Характерно, что женщины-ониоманки покупают избыточно много одежды, косметики, обуви и украшений, а мужчины-ониоманы – избыточно много часов, гаджетов, мобильных телефонов, спортивного снаряжения и оружия.

Накупив ненужного, они ведут себя как алкоголики, выпившие после воздержания, и как алкоголики формулируют: «Я покупаю, потому что в моей жизни отсутствуют другие источники удовольствия». Торговые фирмы зарабатывают на этом, создавая клубы ониоманов. А рекламный слоган «shop-till-you-drop» – «ходи по магазинам, пока держишься на ногах» – давно оформился в шутку: «Средняя скорость американского шопоголика, передвигающегося по магазину – 300 долларов в час».

Существует даже порода старых дев-ониоманок, скупающих свадебные атрибуты. И, гуляя по «Macy’s», мы напоролись на свадебный отдел. Американская свадьба – серьёзнейшее жизненное испытание. Несмотря на борьбу с сексизмом, её традиционно оплачивают родители невесты. И наши невесты, эмигрировавшие в одной юбке, умирают от стыда, поскольку оплатить свадьбу их родители из СССР или России не могут, даже продав все четыре почки.

Американская свадьба организуется по инструкциям, растолкованным сотнями книг и тысячами сайтов; одежда молодоженов, ресторан, приглашения, карточки рассадки гостей и прочая дребедень «как у людей» стоят безумных денег. Часто свадьба дороже обучения в университете, на неё собираются почти такие же толпы, как в Индии. Мой муж шутит, что дважды женился на русских, чтобы избежать ужаса индийской свадьбы, да и я за три регистрации брака ни разу не надела белого платья – каждый раз было некогда.

Обхихикав свадебный отдел, стали пробираться к выходу, но в меня вцепилась дамочка из-за макияжного прилавка и заверещала так громко и так быстро, как это умеют только украинки. Работой дамочки было намазывание дорогой косметики на покупательницу с целью убалтывания и втюхивания. Намазывание сопровождалось отработанными на тренингах уверениями: «Посмотри, какой ты стала куколкой! Просто сбросила 10 лет! Клянусь, бойфренд тебя не узнает и подумает, кажется, я видел эту красотку по телевизору!»

Дамочка затараторила, что напудрит меня всеми своими кисточками, намажет всеми своими кремами и забрызгает всеми своими парфюмами не потому, что это её работа, а потому, что любит меня «как бешеная». Отказавшись, я пригласила её на завтрашний вечер на Брайтон, но дамочка заголосила:

– Когда ж нам на те вечера ходить, если мы сутками пашем как подорванные – света белого не видим! Магазин закрывается – уже можем только упасть! Целый день на ногах, целый день улыбаемся, чёрт бы побрал эту Америку!

– Если бы столько же вкалывали на родине, были бы значительно счастливей и богаче!

– Да мы ж уехали, когда есть было нечего! И вот стоим с высшим образованием, часами уговариваем какую-нибудь обезьяну, что вчера с ветки слезла, купить то, что ей сто лет не сдалось!

Она говорила о себе во множественном числе, словно не решалась взять на себя ответственность за эмиграцию, а делегировала её некой группе.

– А профсоюз не следит, чтобы вы не работали с утра до ночи?

– Ой, да какой там профсоюз? Все эти профсоюзы только для видимости! И вообще сейчас кризис, к тому же мы русские, а это для них хуже негров… я вам сейчас про нас расскажу!

Но мы заранее знали всё, что расскажет «не переплавившаяся в великом американском котле» украинская еврейка, дискриминированная в США потому, что она «русская», и сбежали. Образ американца настолько символизировал в СССР свободного и счастливого человека, что в театре существовал идиоматический оборот «хохлы играют американцев», означавший непроходимую пропасть между первыми и вторыми, а также нелепость, зажатость и убогость вторых на фоне первых.

Я вспомнила это потому, что тараторящая эмигрантка при всей своей специфике выделялась на фоне коллег красотой и породой. И, не заговори со мной, приняла бы её за самую свободную, органичную и американистую американку во всём «Macy’s».

Нас не устроил отдел кроссовок в этом магазине, и мы обошли ещё несколько специализированных заведений, чтобы купить подарки моим сыновьям, пока не поняли, что всё это есть в Москве. Но потерянного времени не жаль: своими глазами увидела «кроссовочных фанов» – от подростков до двадцатилеток, упоённо общающихся на кроссовочном сленге возле входов в спортивные магазины, обсуждая кроссовки и рекламирующих их спортсменов.

Благодаря ужасным бетонным тротуарам кроссовки продают примерно на 7 000 000 долларов в год только внутри страны, и для этого подростков бомбят рекламой «без новой модели кроссовок ты чмо».

В США «кроссовки больше, чем кроссовки» – их продажи возведены в ранг религии.

Кроссовки выпускают с колёсиками, лампочками, поддувом, комфортным температурным режимом для ног, с воздушной подушкой, которая сама чуть ли не натягивает кроссовку на ногу; а ещё кроссовки с автоматической шнуровкой. Всё это выходит сериями в разных цветах, чтобы фаны могли собрать коллекцию.

В пиаре задействованы популярнейшие люди страны, и истерия вокруг выхода новой модели заставляет фанов стоять в очередях сутками. Одна кроссовочная фирма даже построила рекламу на том, что их последние модели кроссовок настолько хороши, что в «плохих районах» за них убивают.

Есть и другая реклама – конкурсы на самые вонючие кроссовки. Жюри из ньюсмейкеров нюхает кроссовки финалистов и выбирает победителя. Самая яркая вонь оценивается в $2 500 и запас дезодорантов для ног. В конкурсе участвуют и дети, и взрослые, чтобы по итогам носить титул «мисс самые вонючие кроссовки» или «мистер самые вонючие кроссовки».

Понятно, что тинейджеры ищут собственный образ через популярную одежду и обувь, но когда страна отмечает день рождения Adidas Superstar, она деформирует сознание ребёнка, вынуждая его считать спортивную