Я немного приподнимаюсь на локтях и провожу здоровой ладонью по груди, чувствуя, как напряженный под тканью майки сосок отзывается приятной тянущей сладостью где-то внизу живота.

И еще, пожалуй, я хочу от него милые подарки без повода и массаж ступней.

Да, именно так.



— Я хочу услышать ответ, Бармаглот, — качаю головой, когда он пытается взять меня за руку и снова усадить на себя.

— Или что? — слышу глубокий рокот где-то как будто под потолком.

Вибрация его низкого голоса как будто звуковая волна переползает мне на ноги в том месте, где соприкасаются наши бедра.

Голова приятно кружится от предвкушения.

Марк становится на кровати на колени, и его колено оказывается преградой между моими ногами. Хотя, я и не думала их сводить.

Мне нравится, что прямо сейчас он, ставя ладони по обе стороны моих плеч, нависает надо мной своим громадным ростом.

— Зай, может в жопу уже твои эти игры?

— Я хочу услышать ответ, — прищелкиваю языком, немного приподнимаясь на плечах, чтобы стащить бретели майки до локтей. Кружево держится на груди только на твердых сосках, и это так приятно, что по телу мурашки — сумасшедшей россыпью, маленькими электрическими разрядами. — А пока не услышу — вы, Бармаглотище, смотрите, но не трогаете.

Я знаю, что ему нравится эта игра.

У него всегда есть ответ, потому что этот мужик так устроен — не тянет кота за яйца, действует решительно и прямо, как отбойный молоток.

Но ему же хочется посмотреть.

Растянуть удовольствие предвкушения.

В ушах немного шумит.

Я немного слаба после всех волнений, но сейчас это даже к лучшему — моего внимания хватает лишь на то, чтобы держать в фокусе эти прищуренные серебряные глаза за длинными темными ресницами, и то, как он проводит языком по нижней губе, одновременно с немного ленивым движением моего пальца, которым поглаживаю напряженный сосок.

Непроизвольно выгибаю спину.

Бармаглот наклоняется к моим губам, но успеваю упереться ладонью ему в грудь и оттолкнуть.

Он недовольно фыркает.

— Снимай ее, — приказным тоном и приподнятой бровью.

Веду плечом, и майка сползает еще ниже.

Сначала по соскам, потом как-то сразу до талии.

Бармаглот сглатывает — острый край кадыка дергается под кожей.

Я немного расслабляюсь и мурлычу в ответ.

— Теперь сожми, — еще одна команда.

Провожу ладонью снизу-вверх, задеваю напряженную плоть.

Сжимаю упругий холмик — почти до боли.

Поднимаю ноги, пятками обхватываю его талию, пальцами выразительно тащу вниз джинсы вниз вместе с трусами.

Это все проклятый логотип «Дизель».

Развожу ноги, приподнимаю бедра и снимаю трусики.

Пяткой отшвыриваю их куда-то подальше. Просто чтоб окончательно осознать, что теперь, когда я лежу под ним абсолютно голая, бежать уже некуда.

— Вредный мужчина — не хочет говорить, что я хочу и…

Мои глаза распахиваются почти до боли, потому что Бармаглот вдруг наклоняется надо мной, ладонью обхватывая шею.

Мы так близко друг к другу, что жадно ловлю его дыхание на своих губах.

— В эти игры, Зай, со мной не получится, — серьезно и мрачно, без намека на игривость.

Я чувствую, как между ногами все сжимается от ожидания жесткого секса.

Мне немного страшно.

Но еще больше — мне хочется его член в себе.

Даже если на хрен всю порвет.

— Я тебя трахаю, ты — кончаешь.

— Уууу… Большой злой мужик.

Он чуть-чуть сжимает пальцы, и я чувствую, как каждый вдох проскальзывает в легкие немного медленнее.

А голове затуманивается.

Мысли становятся путаным, пошлыми, отвязными, как самая грязная порнография.

Его голова склоняется над моей грудью.

Я с шумом втягиваю воздух через нос, почему-то, видимо инстинктивно, пытаюсь прикрыться руками, но Бармаглот перехватывает мое запястье и заводит мне за голову, с силой вдавливая в кровать.

Черт.

«Класс!» — вопит мой внутренний голос, накрученный и возбужденный до состояния почти постоянного экстаза.

Между ногами становится так мокро, что по щекам растекается румянец стыда.

Жесткие губы обхватывают сосок, тянут вверх до моего вскрика.

Я даже пошевелиться толком не могу, потому что в ответ на любое движение зубы этого мужика сжимаются на моем соске, и я почти чувствую, как острый край с наслаждение врезается в нежную чувствительную кожу.

— Ты все-таки гад, — еле-еле, почти теряя способность разговаривать.

Почти верю, что он скажет что-то в ответ, но вместо слов Бармаглот резко переворачивает меня на живот.

За лодыжки тянет к краю кровати и встает до того, как я успеваю понять, что происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Бармаглот… — У меня паника, потому что он надавливает на поясницу, заставляя выгнуть задницу непривычно высоко, и одновременно вжимает мою голову щекой в матрас. — Ты… серьезно?

— Я же обещал тебя раком выебать, Зай. — Еще один шлепок по заднице, но на этот раз я вскрикиваю уже от почти реально ощутимой боли.

Вид сзади — просто охуеть.

Я часто представлял, какая она между этими своими тонкими ногами с круглыми коленями, но реальность оказалась намного интереснее.

Уж не знаю, как у нее это получилось, но весь лобок, большие губы, полоска кожи от влагалища до розового туго колечка ануса — словно только выбритая, гладкая, на вид абсолютно как будто у девственницы. Это, конечно, не так, но у меня немного пересыхает во рту, когда перед глазами проносится пошлая картина моего члена, долбящего эту узкую задницу.