На следующий день в девять часов утра Амина позвонила у моей двери. Я только что вышел из душа и был взволнован больше, чем какой-нибудь юнец перед первым свиданием.

А до этого, ровно в восемь, пришел Людвиг за своим внуком, который ночевал у меня, и я на минуту даже подумал, что он сейчас расплачется от облегчения. За тот час, что он пробыл у меня, Ганс, конечно, рассказал ему всякие небылицы, выдуманные Гиацинтом и Акезой.

— Ты еще не готов?

Я пригласил ее войти и закрутился как белка в колесе. Я не знал, где мои трусы, где верхняя одежда, где ванная комната, короче, не знал, где я, на какой планете.

— Морган! Успокойся. Можно подумать, что ты принял допинг. Тебя не пропустят в аэропорту.

— Ты уверена, что хочешь лететь со мной?

— Конечно. Давай, одевайся.

Через два часа наш самолет вылетал в Грецию, а нам еще предстояло выстоять очередь на регистрацию.

— Ты действительно будешь работать на Гелиоса? — натягивая джинсы, спросил я, чтобы перевести разговор.

Акеза предложила Амине поработать с группой сотрудников архива, которые косвенно помогли нам в наших расследованиях.

— Я обожаю копаться в архивах и библиотеках, это правда, но боюсь оказаться не на высоте. Вчера вечером я встретилась с их парижским руководством. Все, что я сумела сделать до сих пор, мне кажется ничтожным по сравнению с материалами, которыми они занимаются. Если бы ты видел, какими возможностями они располагают… Это просто непостижимо!

— А именно?

Она поджала губы со смущенной улыбкой и помотала головой:

— Я не могу рассказывать, ты прекрасно это знаешь.

Немного раздосадованный, я все же согласно кивнул.

Без сомнения, Гелиос умел выбирать сотрудников, и скромность была самым важным их качеством.

— Думаю, я уже готов.

— Можно подумать, что ты собрался к дантисту!

— Как ты думаешь, он меня узнает? — с тревогой спросил я.

— Уверена в этом. Ладно, пошли.

Я взял свою дорожную сумку, и мы торопливо спустились по лестнице. У подъезда нас ждало такси, которое взяла моя спутница, и я с бьющимся сердцем сел в машину. Я скоро увижу Этти…

В аэропорту Орли пассажиров было так много, что регистрация на рейс в Афины продлилась целую вечность. У нас с собой была только спортивная сумка с вещами для Этти, потому что мы собирались уже вечером вернуться вместе с ним. В сумку я сунул его любимые вещи и несколько журналов, чтобы снять у него возбуждение во время полета. Как сказал мне Гиацинт, у него случаются внезапные приступы гнева или возбуждения. Я в ужас приходил при одной мысли, что он устроит нам сцену в автобусе или в самолете, ведь я понятия не имел, как реагировать и что делать, чтобы успокоить его. А что если он откажется садиться в самолет?

— Врачи скажут тебе, что делать, — постаралась успокоить меня Амина, когда мы ехали в автобусе в Коринф, что километрах в ста от Афин.

— Да, наверное, ты права.

— Успокойся, Морган. Все пройдет прекрасно, нет ни малейшего повода волноваться, даже наоборот. Подумай, как он будет счастлив увидеть тебя.

Группа итальянских студентов, у которых в это время были каникулы, пропели песенку собственного сочинения о проститутках и богинях. Амина смеялась до слез. По всей вероятности, они были студентами-историками. В античные времена Коринф славился своими жрицами любви, служительницами храма Афродиты.

— Смена подает надежду! — пошутила она.

Мне хотелось разделить ее веселье, но я не мог. Мой взгляд был прикован к Сароническому заливу, вдоль которого мы ехали, и я терзался до самой Мегары. Там в автобус вошла группа местного фольклорного ансамбля, и мне удалось немного отвлечься, а в конце дня мы приехали в Коринф.

— Господи, какая жара! — вздохнула Амина, выйдя из автобуса, где воздух охлаждался кондиционером.

Мы забрали из багажного отделения автобуса нашу сумку и направились к ближайшей стоянке такси. Коринф вывернул мне душу. Да и как могло быть иначе? Слишком тяжелы были воспоминания.

— Ты в порядке, Морган? — спросила Амина, обеспокоенная моей внезапной бледностью.

Я молча покачал головой, пытаясь изобразить улыбку, и свободной рукой обнял ее за плечи.

Я был счастлив, что она рядом, благодарен ей за то, что она решила поехать со мной. Если бы мне не с кем было поговорить и поделиться своей тревогой, я бы просто не выдержал.

Однако когда мы стояли в очереди на такси, мужество покинуло меня.

— Может, ты хочешь, чтобы мы сначала зашли куда-нибудь перекусить? — спросил я, в душе молясь, чтобы она сказала «да».

Амина искоса бросила на меня взгляд и сжала мою руку.

— Чем скорее мы его увидим, тем скорее ты успокоишься, — мягко сказала она. — Садись, потом я. — И открыла дверцу «мерседеса».

Я сел в машину и протянул водителю визитную карточку клиники, которая находилась на окраине города — в частном владении на приморском бульваре.

— Красивый уголок! — заметил таксист. — У вас там родственник?

«Нет, просто я обожаю посещать приюты для душевнобольных…» — с горечью подумал я.

— Да, — вместо меня ответила Амина, — но мы никогда там не были.

— Знаете, клиника Кристофиаса очень известна. Она находится в необыкновенно красивом месте. Там моя бабушка, и это стоило моему отцу сумасшедших денег! Вы хорошо говорите по-гречески, у вас здесь есть родственники?

Всю дорогу они продолжали добродушно беседовать, я же не принимал участия в разговоре, снедаемый тревогой, которая еще более усилилась, когда машина остановилась на стоянке клиники.

— Ну вот и приехали! Красиво, не правда ли? Я же вам говорил.

Я опустил стекло, достал сигарету и закурил. Страх парализовал меня. Я боялся увидеть брата, боялся, что он меня не узнает, боялся, что не смогу заниматься им, — боялся всего.

— Все будет хорошо, Морган, — подбодрила меня Амина. — Вот увидишь.

Шофер смотрел на нас в зеркальце заднего вила с сочувствием. Здоровый детина и дрожит, словно девица, — должно быть, впечатляющее зрелище.

— Спокойно докурите свою сигарету, мсье, — сказал он, выключая счетчик и тоже закуривая. — Торопиться некуда, вы же знаете. Здесь не Афины. Мы другие, мы умеем жить не торопясь.

Я благодарно улыбнулся ему и окинул взглядом огромный тенистый парк, вдохнув йодистый воздух. Воспользовавшись вечерней прохладой, правда, весьма относительной, медики вывели больных на прогулку. Какая-то женщина, качая головой, разговаривала сама с собой, а подросток с помощью санитарки складывал на траве кубики. Остальные под присмотром санитаров в голубых халатах ходили, широко размахивая руками.