После революционных событий 1848 года, когда многие европейские правители пошли на уступки своим восставшим подданным, в Италии разразился кризис. Миланцы и венецианцы восстали против австрийцев, которые правили ими; их поддержало либеральное государство Пьемонт, ставшее центром движения за объединение страны. Пьемонтский король Карл-Альберт проиграл все сколько-нибудь важные сражения, но победа австрийцев в войне не принесла мира Риму.

Осенью 1848 года Пио Ноно, пытаясь найти выход из кризиса, назначил графа Пеллегрино Росси, натурализовавшегося француза, своим новым министром внутренних дел. Росси был близким другом и доверенным человеком папы, несмотря на то что его книги были внесены в список запрещенных. Граф настоял на проведении частичных реформ, допущении светских людей в папские административные органы и прокладке новых железных дорог и телеграфных линий. Однако это только усилило взаимную вражду между папской властью и населением, и Росси разделил участь многих реформаторов – 15 ноября он был убит ударом кинжала во дворце Канцелярии. Через десять дней папа бежал из Рима. Его быстрый переход от либерализма к союзу с врагами свободы показался некоторым историкам совершенно непонятным, но, вероятно, в душе он никогда и не был либералом. Как говорил один из историков, сам Пио Ноно и все остальные принимали его природное добродушие за либерализм. После трагической гибели Росси от руки фанатика-республиканца от этого добродушия не осталось и следа. Кроме того, папа почувствовал угрозу своей власти – а этого ни один понтифик, каким бы обаятельным он ни был, никогда не потерпит.

Римляне тут же установили умеренный демократический режим, а будущий французский император Наполеон III бросился защищать монархию и папу. Он послал войска и велел им захватить Рим, который оборонял Джузеппе Маццини, один из самых знаменитых героев Рисорджименто. К нему скоро присоединился еще более знаменитый борец за свободу, Джузеппе Гарибальди.

Этот Джордж Вашингтон или Этан Аллен Италии родился в Ницце – предположительно 4 июля 1807 года. Достигнув зрелости, он присоединился к Маццини, боровшемуся за свободу Италии, но их заговор был раскрыт, и Гарибальди пришлось бежать из страны, чтобы сохранить жизнь. Он уехал в Уругвай, где сражался за свободу этой страны, но его сердце принадлежало Италии, и, когда в стране в 1848 году снова вспыхнула революция, он вернулся и поступил на службу Карлу-Альберту Пьемонтскому. Вскоре он приехал в Рим, чтобы помочь Маццини защитить его от французов.

С ним прибыл и его знаменитый Итальянский легион – тысяча триста суровых, закаленных в боях вояк. Гарибальди въехал в город на белом коне и выглядел очень романтично. Он и его люди сражались как герои. Они так яростно защищали ворота Святого Панкрацио на другом берегу Тибра, что французам пришлось начать осаду города. К 30 июня Гарибальди понял, что положение безвыходное. Два дня спустя он устроил прощальную церемонию на площади Святого Петра. Сидя на своем белом коне, суровый и полный величия, он признал свое поражение, но не отказался от дальнейшей борьбы: «Я не обещаю никому ни денег, ни жилья, ни еды; я могу обещать только голод, жажду, вынужденные переходы и смерть. Пусть те, кто любит свою страну не на словах, а на деле, присоединятся ко мне».

Так началось знаменитое отступление Гарибальди, которое стало для этого хитрого полководца в некотором роде настоящим триумфом. Он сумел ускользнуть от французов и австрийцев, не говоря уж о враждебно настроенных итальянцах, которые пытались его схватить. Однако этот поход принес ему личное горе – его верная жена Анита, сопровождавшая Гарибальди во всех превратностях военной кампании, умерла от лихорадки. Она скончалась около Равенны, в болотах, где Гарибальди нашел временное убежище и откуда уехал в Нью-Йорк.

Здесь, подобно герою Горацио Алджеру, Гарибальди сколотил себе небольшое состояние в качестве шкипера, занимавшегося торговлей. Он получил американское гражданство, но коммерческий успех не погасил его любви к родной стране и не уменьшил его желания бороться за ее свободу и единство. Лидеры итальянской революции не отказались от борьбы, а римляне томились под пятой Пио Ноно, который давно уже забыл о своих либеральных замашках.

В то время Рим считался одним из самых грязных городов Италии – грязнее его был только Неаполь. За выбрасывание мусора из окон полагался штраф, но никто не обращал на эту ерунду никакого внимания. Улицы не имели освещения; сточные канавы были открытыми, в городе свирепствовали болезни.

Пока Римом правил папа, он отказывал протестантам в праве на постройку своей церкви. За Порта дель Пополо, за городом, находился заброшенный амбар для зерна – здесь приезжим из Англии и Америки позволялось проводить свои службы. Этот амбар окружали злые римские полицейские, которые прогоняли всякого, кто не казался им протестантом, ибо «привилегия» молиться в этой развалюхе принадлежала только «еретикам», глубоко погрязшим в грехе. В конце концов в 1866 году американский дипломат генерал Руфус Кинг превратил свое жилище в часовню для американских протестантов. Домовладелица Кинга пришла от этого в такой ужас, что, когда он уехал, велела окурить его комнаты.

Пока Пио Ноно, с помощью французской армии, держал Рим под своим наманикюренным ногтем, вся Италия бурлила. Гарибальди снова откликнулся на зов сограждан. С тысячью своих краснорубашечников освободитель взял Сицилию и Неаполь, и в 1861 году было провозглашено создание королевства Италия, конституционным монархом которой стал Виктор Эммануил II Пьемонтский. Однако Рим был все еще в руках папы, и в 1867 году власти арестовали Гарибальди, который, естественно, не входил в число любимчиков Пия. Освободитель Италии ехал в поезде, недалеко от Флоренции, и поднявшийся по ступеням его вагона подполковник карабинеров, сгорая от стыда, вежливо произнес: «Я в ужасе… Мне страшно неудобно… Я огорчен, что вынужден сообщить вам… вы арестованы».

Гарибальди был столь же учтив, но и нисколько не смутился. Он прекрасно понимает, заявил он, что полковник выполняет свой долг. Однако полученный им приказ не имеет законной силы. Он, Гарибальди, не только генерал и депутат парламента Итальянского королевства, но и американский гражданин! Поэтому его нельзя арестовать.

Папа проклял Итальянское королевство, но в 1869 году давление на него стало совсем непереносимым. Пио Ноно созвал собор, первый после Трентского собора, собравшегося три века назад, и заставил его участников, несмотря на активное сопротивление представителей других наций, принять новый указ. Доктрина непогрешимости папы гласит, что понтифик, выступая перед верующими с кафедры, не может ошибаться в вопросах веры и морали. Однако эти категории можно трактовать по-разному, благодаря чему этот указ можно распространить и на вопросы политики. Папа надеялся, что этот закон станет в его руках мощным оружием. Но он ошибся, хотя он был, пожалуй, единственным человеком, который этого не понял. Проголосовав за принятие указа, Святые Отцы быстренько собрали свои вещи и уехали в Рим. Через месяц, после падения своих преемников, Наполеон III, которому пруссаки устроили свой Ватерлоо в Седане, отозвал из Италии свою армию, удерживавшую папу на троне в течение двадцати лет. Вскоре после этого войска королевства Италии вошли в Рим.