Но не все в проповедях Иоанна, видимо, соответствовало духу того нового учения, которое нес людям Христос. Точно так же и Креститель не был уверен в тождестве Мессии с Иисусом. Оказавшись в темнице, Иоанн посылает двух своих учеников к Иисусу и наказывает им задать вопрос: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Матфей 11:3; Лука 7:20). Неуверенность Крестителя, вероятно, проистекает оттого, что Иисус принял из ессейского учения отнюдь не все, отвергнув «все ограниченное и стеснительное» (Д.Ф. Штраус). Да и поведением своим они были весьма несхожи. Иоанн был аскетом и сторонился людей, тогда как про Иисуса говорили, что Он «любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Матфей 11:19). Согласимся, что для Крестителя объявить столь непохожего на него пророка Мессией было крайне непросто.

Тем не менее, их, безусловно, сближало то, что оба они стремились к религиозно-нравственному возрождению своих соотечественников, к созданию такой народной общины, которая могла бы похвалиться более существенными заслугами, чем происхождение от Авраама. Деятельность Иисуса следует рассматривать как продолжение миссии Иоанна. Согласно преданию, сообщенному Матфеем (4, 12–17), первое открытое выступление Иисуса совпало с моментом заточения Иоанна в тюрьму. Причем, Иисус начал проповедовать в точности то же, что и Креститель: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Ирод-четверовластник после того, как приказал обезглавить Иоанна, «услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых» (Матфей 14: 1, 2). Таким образом, нельзя отрицать, что Иоанн выступил в роли учителя и наставника и для самого Иисуса.

У нас нет никакого априорного желания записывать Иоанна в неевреи, но само имя указывает на какую-то связь его с ханаанейской средой, для которой имя Иван было родовым. Не забудем и то, что новое учение было чуждо иудеям и опиралось в значительной степени на арийскую культурную традицию. Один из наиболее блестящих комментаторов Библии – Эрнест Ренан – в своей книге «Жизнь Иисуса», проводя сравнение Иоанна с «индийским йогом» и «браминским гуру», задается вопросом: «Не направили ли свои стопы в Иудею некоторые из тех бродячих буддийских монахов, которые обходили весь свет, подобно францисканцам впоследствии, проповедуя своим внешним поучительным видом и обращая людей, не понимавших их языка, и которые несомненно заходили и в Сирию и в Вавилон?» Русский человек, прочитав это, непременно вспомнит, что рождение Иоанна Крестителя приходится на Иван-день, Иван Купала – известнейший славянский праздник, приуроченный к летнему солнцестоянию. Обычно его название связывается с именем Иоанна Крестителя. Но по сути это глубоко языческий праздник. Главный персонаж праздника – Иван, выступает воплощением «незакатного» солнца, почти не уходящего в эти дни с неба. В Ивановскую ночь славяне взывали к Ивану (Яну): «Великий Боже! Свети Ян!» Исследователь славянского фольклора А.Я. Фаминцын в книге «Божества древних славян» прямо говорит: «Здесь святой Иоанн Креститель, несомненно, заместил божество солнца». Отсюда, кстати, становится ясно, почему ессеи, будучи духовными последователями своего «учителя праведности» Иоанна, называли себя «сынами света». Но для нас опять-таки важнее подчеркнуть, что важнейший христианский обряд возник на основе более древнего славянского ритуала. Для большинства исследователей-мифологов это совершенно очевидный факт, но как говорить об этом вслух, если историки не верят в присутствие предков русских и славян в древней Палестине?

Добавим, не только историки, но и христианские богословы. Почему, к примеру, они внушают нам, что Христос был евреем, когда даже раввины сей факт начисто отрицают? Да потому, что тогда возникнет вопрос о языческих корнях христианской религии, и о многом, многом, чего не хотелось бы открывать пастве. Нам неоднократно приходилось слышать, как люди, доверившиеся авторитету своего священника, с неистовством твердили о еврейском происхождении Иисуса Христа. Но тут лежит глубокое недоразумение, о котором иудеи как раз и предупреждали христиан. Да, по отцу Иисус принадлежал к роду Давида, и в нем текла еврейская кровь. Но кто была его мать – Мария? Могла ли иудейка назваться именем арийской богини? В принципе, могла, но вероятность этого крайне невелика. К тому же, и раввины не причисляют Иисуса к евреям, а это значит, что Он не был сыном иудейки. Если его отец Иосиф был евреем, то мать Мария ею не была. Вот о чем не договаривают своим прихожанам священники!

В Талмуде Дева Мария изображается блудницей, и ей приписывается внебрачная связь с неким легионером по имени Пантера, от которой якобы и родился Христос. Христиане совершенно справедливо отметают это иудейское предание как злостный вымысел и стремление оболгать мать Спасителя. Но в порыве гнева христианские богословы упускают из виду одно очень важное обстоятельство. История о связи с римским солдатом есть довольно поздняя клевета на Святое Семейство. Но как, с другой стороны, должны были отнестись ортодоксальные евреи к женщине, носящей имя ненавистной им языческой богини? Если они осыпали проклятиями Астарту, то и отзывы в адрес Марии должны были быть ничуть не мягче. Поклонение Астарте на Ближнем Востоке было связано, в том числе, и с ритуальной проституцией. Поэтому для правоверного иудея всякая язычница воспринималась как блудница. Так, Раав, предавшая родной Иерихон, названа в Ветхом Завете блудницей, хотя конкретные указания, что она была таковой, в Библии отсутствуют. Более того, Раав упомянута Матфеем в числе предков Иисуса. Поэтому очень может быть, что изначально иудеи видели в матери Иисуса, прежде всего, носительницу чуждого им языческого культа.

Итак, мы обнаружили тоненькую, но очень крепкую «нить», связывающую русское язычество с христианством, и было бы странно, если бы она осталась незамеченной в эпоху двоеверия. В самом деле, всякий неофит, приобщающийся к христианству, но не желающий терять связи с прежней культурной традицией, будет искать точки соприкосновения двух религий. Вопрос об Иване и Марии при этом возникнет автоматически как в княжеско-боярской, так и в народной среде. Это резко повысит популярность этих имен. И если правитель назовет сына Иваном, то он уважит сторонников противоборствующих лагерей и выступит (негласно) гарантом их мирного сосуществования.

Приведем перечень всех Иванов, всходивших на русский престол:

Иван I Калита (?—1340) – князь московский (с 1325 г.), великий князь владимирский (с 1328 г.);

Иван II Красный (1326–1359), великий князь владимирский и московский (с 1253 г.);

Иван III (1440–1505), великий князь московский (с 1462 г.);

Иван IV Грозный (1530–1584), великий князь «всея Руси» (с 1533 г.), первый русский царь (с 1547 г.);

Иван V (1666–1696), русский царь (с 1682 г.). Болезненный и неспособный к государственной деятельности, провозглашен царем вместе с младшим братом Петром I; до 1689 г. за них правила сестра Софья, после ее свержения – Петр I;

Иван VI (1740–1764), российский император (1740–1741), правнук Ивана V. За младенца правили Э.И. Бирон, затем Анна Леопольдовна. Свергнут гвардией, заключен в тюрьму, убит при попытке его освобождения.

Как видно, Иван V и Иван VI практически не правили страной, и можно говорить, что государи-Иваны были на русском престоле в промежутке с 1325 по 1584 год. Этот время накладывается на период повсеместного распространения христианства, когда язычники еще, что называется, были в силе. Об этом, в частности, свидетельствует спор между Иваном III и митрополитом Геронтием о направлении обрядового хождения. Византийский канон, которым руководствовался Геронтий, определяет направление хождения против движения солнца. Князь же считал правильным движение «посолонь», по ходу солнца, что было свойственно языческой традиции с ее солярным культом (хоровод ведут по направлению движения солнца). Церковное хождение «встречь солнцу» установилось только после реформ Никона, старообрядцы же сохранили движение «посолонь».