– А что не так с ситуацией? Вас кто-то обидел?

– Упаси бог. С ситуацией, вроде, тоже все в порядке, не считая того, что мы пьем уже второй день, практически не прерываясь.

– Так это ерунда, – Серега выудил из-за уха сигарету, – у меня такое времяпрепровождение в порядке вещей, мы, когда с Олей ездим куда-нибудь на концерты, в другие города, там вообще такая свистопляска иной раз творится…

– Так это ты, тебя потому Панком и прозвали… а мы тут про поколение пытаемся говорить.

– А поколение – это они, – Серега сделал неопределенный жест, по всей видимости, характеризующий Веру и ее знакомых, – у них, как видишь, тоже схожие интересы.

– Вот это и пугает несколько.

– А что еще делать?

В общем, делать действительно было нечего. Привычный порядок вещей, как показывала практика, практически не изменить. Мир погряз в собственной грязи, как пациент психиатрической больницы в собственном безумии.

– Пойдем отсюда, – предложил я.

– Куда?

– На воздух, прогуляемся.

Серега, наконец, прикурил.

– Ага. Через пять минут: сейчас покурю, поговорю с Олей, и пойдем.

В итоге пошли мы не через пять минут, и даже не через пятнадцать. Только тогда, когда все вино было нами безжалостно уничтожено, и только пустая тара на столе и под ним засвидетельствовала нашу окончательную и бесповоротную победу, мы, не сговариваясь, засобирались.

Провожать нас было особо некому: после непродолжительной, но забирающей все силы дискотеки, Вера и ее знакомые улеглись спать. Только погрустневший Костя махнул рукой нам на прощание. Оля закрыла дверь своим ключом, который, как оказалось, у нее тоже был – на всякий случай.

– Загляну сюда перед маминым приездом, – коротко резюмировала она.

Возвращались мы той же дорогой, что и пришли сюда. Мимо желтоватых «сталинок», по улице, залитой солнцем. В голове слегка шумело, от вина. Город дышал и жил своей жизнью, совсем не обращая на нас внимания; не обращали и мы – на него.

По пути был продуктовый магазин, и мы были в нем, но я его совсем не запомнил. Закономерным итогом посещения магазина были купленные бутылки с вином. Еще бутылки, еще вино. Как его много! – только и подумал я.

Олин и Серегин гостеприимный дом, вино и музыка. Кажется, все неслось по кругу, словно мы катились на карусели, которую невозможно было остановить. Я поймал себя на мысли, что побег из одного круга привел меня в круг другой. Так всегда. Серега откупорил бутылку – и карусель понеслась дальше.

Пить до потери сознания – это так называется. Воскресный день таял, словно волшебный туман. Уносилось время, сдуваемое ветром, кружащим по двору и залетающим в открытое окно. Терялись границы и очертания…

Незаметно день начал клониться к вечеру, полностью исчерпав все положенное себе. Если наше собственное бытие целиком и полностью субъективно, то остальной мир живет по непреложным законам, которые заставляют его двигаться неостановимо, по накатанным рельсам – в пропасть.

Я вспомнил о своем поезде и засобирался. Таял туман. Таяло пространство – вслед за навсегда исчезнувшим временем. Мне пора было в Питер. Навстречу моему замкнутому кругу, навстречу обыденности огненных дней. Москва, мои друзья, вино и безудержное веселье должны были исчезнуть, растаять как морок, вернув меня в капкан привычного. Тем более что тут меня ждал такой же круг, только хуже. Надо было возвращаться.

Паша, Серега и Оля двинулись меня провожать. Серега с Олей собирались к кому-то в гости, поэтому провожали только до метро, Паша же вызвался прокатиться со мной до вокзала. Однако этому не суждено было сбыться. По крайней мере, до конца. По дороге к метро все потерялись.

Скорее всего, на трезвую голову такого бы не произошло, но вино сделало свое дело. Где-то мы разминулись. Пространственно-временной континуум разверзся черной дырой и разлучил меня с друзьями. Отягчающим обстоятельством выступил тот факт, что мой мобильный безвременно разрядился. Попытки его включить привели лишь к зеленоватому морганию экрана, почти сразу становящегося удручающе темным.

Я остался один на один с пустотой чужого города. В этом смятенном пространстве я наугад двинулся в сторону станции метро, но предсказуемо заблудился.

Москва сомкнулась вокруг меня новым кругом, и здесь я был предоставлен только самому себе. Наощупь я двигался в пространстве, готовом раздавить человека, превратить его в точку, небрежный мазок краски, плевок на асфальте. Словно Сизиф со своим камнем в гору. Шел в одиночестве и в одиночество. Дома нависали надо мной темными громадами, вглядывались в меня черными глазами окон. Вряд ли стоило ждать чего-то хорошего…

Я не удивился, когда передо мной возникла компания довольно-таки агрессивно настроенных гопников. Я был чужаком на чужой территории, забравшимся в самую ее глубь, без прикрытия и поддержки, дерзнувшим смельчаком, наткнувшимся на вражеский патруль. Москва собиралась поквитаться со мной, и не было сомнения, что у нее это получится. Слишком много совпадений – так не бывает. Злой рок заставил меня отбиться от друзей, злой рок высосал остатки энергии из аккумулятора моего мобильного телефона, злой рок закружил меня в каменных джунглях столицы, он же послал мне навстречу ее злых обитателей.

Надо ли говорить, что в таких случаях повод для драки не нужен. Достаточно нескольких слов, хотя можно обойтись и вовсе без них. Парни в рабочих районах в любом городе с детства учатся одним и тем же наукам: вычислять чужих и драться. И то и другое они умеют в совершенстве. Я и сам был таким же, а потому мне ли было этого не знать.

И хотя я просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед, численное превосходство было на их стороне. Плюс сказывалось выпитое вино. Я был обречен с самого начала. И мне хватало духу это принять.

– Откуда? – прозвучал дежурный вопрос, в разных местах и ситуациях отличающийся лишь замысловатостью тех словестных форм, в которые его облекают.

Я не стал выкручиваться и врать. К чему это? Парой наводящих вопросов они выведут меня на чистую воду.

– Из Питера.

Все. Я обречен. Противостояние двух столиц – это не только борьба за наибольшее влияние в отечественной истории и политике или за количество родившихся здесь гениев. Тут нечто большее. Это знают и хлипкие мажоры и футбольные хулиганы. Последние – тем более…

Несколько ударов в голову и по ребрам. Достаточно вяло – словно они выполняли рутинную работу. Впрочем, можно было считать и так. Свершался ритуал, проделанный уже много раз. Еще больше раз ему предстояло свершиться.

Я закрыл руками голову, прижав локти к груди. Следующая серия ударов прошла вскользь. Я махнул кулаками в ответ. Мой кулак впечатался во что-то мягкое. Ответная серия, тихая ругань сквозь зубы.

Силы были не равны. К тому же они были на своей территории. Надеяться на нечаянную победу мне не приходилось. Столица историческая и политическая одерживала верх над столицей культурной. Я почувствовал соленый вкус во рту – кровь… Зацепили губу.