— А теперь, ребята, — сказал Валико на прощание, — я вешаю на дверную ручку осколочную противотанковую гранату, и стоит кому-то из вас только пошевелиться…

Когда в помещение обменного пункта ворвались уставшие от долгого ожидания милиционеры, все убедились, что их нагло обманули, и висевшая на дверной ручке граната оказалась на самом деле луковицей, завернутой в женский чулок.

* * *

Уже стемнело, когда зазвонил телефон в доме Егора Дубовицкого. Его квартира располагалась на верхнем этаже правительственной резиденции, рядом с квартирами министров и президента. Здесь было много комнат, и в большинстве из них были телефоны. В большой комнате, обставленной как контора, было два отдельных телефона. Оба начали звонить одновременно. Егор взял одну из трубок. Его племянник, Миша, бывший его главным помощником, взял вторую.

То, что услышал мэр столицы, заставило его мертвенно побледнеть. Он узнал, что в обменный пункт, обслуживавший лично его, вторгся какой-то вооруженный тип. Он положил всех на пол, выкинул через окно деньги и был таков. Но самым худшим было то, что вся сумма было уже обналичена, получена и обменена. В графе «получатель» и приходном ордере значилась его фамилия, как лектора (самого высокооплачиваемого в мире). Ну и разумеется, он предварительно везде расписался в получении.

Дубовицкий швырнул трубку. Для него потеря этого крайне нужного миллиона долларов была самой настоящей трагедией. Оказывалось, что он не в состоянии внести очередной платеж за купленный в рассрочку дом в Майами-бич. Теперь дом пойдет с молотка, у его дочери не будет недвижимости в США, а на носу весна, подходит время платить эти их идиотские американское налоги. И вот теперь он, богатейший в своем роде человек, оказывается заложником своей чистоплюйской должности. Не в состоянии проплатить элементарных сумм только потому, что какой-то жулик обокрал его!..

Мэр поднял глаза на Мишу и увидел, что его племянник держит вторую трубку и смотрит на него испуганно.

— Дядя, это, мне кажется Тенгиз Марагулия.

Дубовицкий выругался, но заставил себя успокоиться, прежде чем взять телефонную трубку.

— Привет, Тенгиз. Как дела?

— Улучшаются, но ты, я слышал, попал на лимончик баксов. Ну что же, мужчина должен уметь проигрывать.

— Ты сукин сын! — закричал Дубовицкий. — Ты умрешь за эти деньги!

— Сперва найди меня, — спокойно сказал Тенгиз. — И пока ты будешь искать, знаешь, сколько твоих обменок я расфигачу? Разве только ты прекратишь помогать Мирзе и займешь нейтральную позицию в нашей ссоре.

— Кто тебе сказал, что я не нейтрален? — сердито спросил Дубовицкий.

— Сулико.

— Сулико?

— Угу. Тот самый козлина, который заманил моего брата в ловушку. Я немного поговорил с ним пару часов назад. Он уверяет, что ты с Мирзой встречался у него в кабаке не позже, чем днем.

Дубовицкий немного помолчал, а потом сказал:

— Я хочу получить назад эти деньги, Тенгиз.

— Нет. Мы учтем это как первый взнос ссуды на восстановление автосервиса имени Тамаза Сулаквелидзе. А об остальном я забуду, если ты только больше не будешь поддерживать Мирзу. Если же будешь… У тебя хороший заработок, есть власть, влияние, но, клянусь, я буду стоить тебе дороже, чем все твои заработки. А когда Мирза будет устранен, то ты последуешь за ним.

— Я не знаю, почему Сулико наговорил тебе таких глупостей. Это неправда. Я не участвовал в войне против вас. И я ничего, абсолютно ничего не имею против тебя…

— Это хорошо, потому что если ты изменишь свое намерение, ты потеряешь больше. Поутру загляни в мусорный контейнер, и ты поймешь, о чем я говорю.

И Тенгиз Марагулия захлопнул трубку.

* * *

Лишь поутру, увидев, что возле мусорного контейнера крутятся типы с ментовскими физиономиями, Егор Абрамович послал Мишу справится что случилось.

Выяснилось, что когда мусорщик открыл задний люк машины, он обратил внимание на предмет, обмотанный тряпкой, лежавший на груде отбросов. Когда он приподнял тряпку, чтобы посмотреть, он обнаружил обнаженный торс человека. Руки, ноги и голова были отрублены и лежали отдельно. Милиция оперативно провела фотосъемки и уже проводила опознание среди жильцов элитного дома. Установить личность потерпевшего оказалось несложно, поскольку все проживавшие в доме хотя бы раз в жизни обедали в ресторанчике Сулико и многих лично обслуживал безвременно почивший хозяин, которого угораздило встать перед выбором будущего хозяина, и он с этим выбором немного ошибся.

Имран Велиев ехал на своем стареньком «жигуленке» из маленького овощного магазинчика, расположенного на неприметной части Открытого шоссе, прилепившись к стене гигантской плодо-овощной базы. Этот крошечный магазинчик размером два на три метра тем не менее обладал неимоверной пропускной способностью. За день через него могло пройти несколько железнодорожных составов с бананами, ананасами, манго, цитрусами, не говоря уже о моркови и картофеле. Это было выгодно и дирекции базы, которая не имела никаких проблем с хранением деликатной продукции, и поставщикам, которые имели моментальную выручку за свои поставки, и фирмам-заказчикам, которым сбыт их продукции был гарантирован, но еще больше эта операция была выгодна двоим братьям, хозяевам магазинчика Али и Вели, которые на весь имевшийся на базе товар делали моментальную накрутку в 200 процентов, принимали деньги и отправляли покупателя… на ту же базу, где им по чеку и отпускали товар. И пусть раздосадованный владелец овощного ларька плюнет и попробует, развернув свою «газель», уехать на поиски другой базы. На всех плодо-овощных базах города были свои оптовые магазинчики и свои Али и Вели.

Самое странное, но эта операция была выгодна и горожанам, которые в итоге хоть и платили за плоды земли ресторанные цены, в итоге, как уверял их мэр, имели повышенную культуру торговли и идеальную санитарию торговых помещений.

Раз в две недели Имран объезжал оптовые магазинчики и собирал обернувшиеся средства в большущий потрепанный фибровый чемодан. Одновременно с ним по всем остальным магазинам ездили похожие неприметные автомобили и собирали гораздо меньшие, но все же ощутимые суммы, которые в итоге оказывались в персональном банке Мирзы. Рядом с Имраном сидел Тариел Акперов, держа руку на рукояти АКМ.

Однако даже для него внезапно подставивший им бок «москвич-каблук» оказался полной неожиданностью.

Реакция Велиева была недостаточно быстрой, он повернул, но машина вылетела на тротуар и ударилась в придорожный столб. Имран вывалился наружу и попытался приподняться, но перед его глазами блеснула яркая вспышка, и он умер быстрее, чем осознал что в него выстрелили из пистолета ТТ. Чемодан, который он держал в руках, раскрылся, разбрасывая по тротуару деньги разного достоинства.

Тариел успел сделать два выстрела по «москвичу». Он попал оба раза, но не задел никого из сидящих в ней. Прежде чем он успел выстрелить в третий раз, его переломило пополам очередью из автомата, и двое подошедших мужчин стали деловито кидать внутрь чемодана высыпавшиеся пачки денег.