– Мне нужно взять фотографию, – сказала я, вставая.

Идя к дому, я чувствовала слабость в ногах. Поднявшись по ступенькам, я вошла в дом. Казалось, с того момента, как я разбирала бумаги, прошло несколько дней. Я взяла фотографию Лизы и Мэтти со столика. Теперь она казалась мне драгоценной, я осторожно держала ее в руках. Когда я вышла на улицу, Дженни опять сидела на верхней ступеньке крыльца и промокала платком глаза. Я села рядом с ней, положив фотографию на колени так, чтобы на нее падал свет. Кудрявые волосы Мэтти казались мне убийственным подтверждением.

– Вы знаете, где он? – спросила я.

– Мэтти? Да откуда же?.. Насколько мне известно, он учился у Стивена Дэвиса до самого последнего дня, пока… ну, пока Лиза… в него не выстрелила.

– Его фамилия, если не ошибаюсь, Харрисон?

Она кивнула и положила руку мне на колено.

– Райли, Лиза была замечательной девочкой, – проговорила она. – И стала дорогим для меня человеком. Мне казалось, что с Кристин у меня не очень хорошо получилось, и мне так хотелось помочь Лизе, к тому же в сравнении с моей трудной дочерью с ней было очень легко. Я работала, а она помогала по дому. Я работала бухгалтером у нескольких докторов в Эшвилле. У меня был пес, который очень привязался к Лизе и скучал по ней, когда она уехала. Я тоже по ней скучала. – Она улыбнулась. – Я близко ее узнала. Возможно, даже ближе, чем знали ее родители, потому что со мной она иногда была более открытой. Ты же психолог. Сама понимаешь, как такое бывает.

– Но она так и не сказала вам, был ли это Мэтти?

– Я никогда и не давила. – Дженни поерзала на твердой ступеньке. – Именно поэтому она со мной и разговаривала. Потому что я не давила. Я ее любила. – Ее глаза опять затуманились. – Мне стало грустно, когда она вернулась домой. Я по ней скучала. У нее была чистая душа.

Как она могла оставить собственного ребенка? На меня вдруг накатило жуткое одиночество. Она инсценировала самоубийство, оставила меня и никогда не оглядывалась. Как я смогу с этим жить? Но я не могла сказать об этом Дженни. Она все еще думала, что Лиза мертва.

– И папа с мамой на нее рассердились? – спросила я. – За то, что она забеременела? – Я вдруг осознала, что отец приходился мне дедушкой. А мама – бабушкой. Дэнни же на самом деле был моим дядей. Я обхватила себя руками, и мне стало ужасно грустно. Всего за пару минут я потеряла семью, которую знала. Я потеряла единственного брата.

– Если они и сердились, мне они этого не показывали. Мне кажется, как только они смирились с ситуацией и решили усыновить Лизиного ребенка, твоя мама даже обрадовалась.

– Вы были рядом, когда я родилась? – спросила я.

Дженни замешкалась и вздохнула, будто бы решив ответить на любой мой вопрос.

– Давай зайдем в дом, – сказала она. – Я больше не могу сидеть на этой ступеньке.

Я проследовала за ней, мы обошли мешки с бумагой и подошли к дивану. Сев поудобнее, Дженни забрала у меня из рук фотографию и, взглянув на нее, сказала:

– Как-то утром Лиза позвонила мне и сказала, что у нее отошли воды и начались схватки. Она знала, чего ожидать, потому что мы много об этом говорили. Я сразу позвонила твоим родителям, и они поспешили в Эшвилл. Дэнни они оставили у друзей. Твои родители не успели вовремя. Мне удалось остаться с Лизой в родильном отделении. Я не буду врать и говорить, что все было легко. Что она не страдала. Ей было страшно, и мне тоже, но вместе мы с этим справились. – Она улыбнулась, глядя невидящим взглядом перед собой, и я поняла, что Дженни по-настоящему любила мою сестру. Мою маму.

– А потом она тебя обняла, – сказала Дженни. – Осыпала тебя поцелуями. Мне кажется, она не смогла бы тебя отдать на удочерение никому, кроме своих родителей. Она не могла с тобой расстаться. Она очень тебя любила.

При мысли, как Лиза меня обнимала, на глаза навернулись слезы.

– Ее медальон. – Дженни показала на фотографию. – Я подарила ей его сразу после того, как ты родилась. Я соврала, когда прошлый раз сказала тебе, что означают китайские иероглифы. Символ на лицевой стороне означает «мать», а символ на обратной – «дочь». Лиза говорила, что никогда его не снимет.

Когда Дженни ушла, я села на диван в темной гостиной и долго смотрела в пустоту. Мне казалось, я онемела. Где-то у меня была живая мама. Теперь мне еще больше захотелось ее найти, но кажется, она не желала оказаться найденной.

А потом, все так же сидя в темноте, я начала думать о живом мужчине, который, судя по всему, был моим отцом.

46

Я нашла его.

Несмотря на то, что его имя было достаточно распространенным, Мэттью Харрисона найти было несложно. Сидя все на том же диване в час ночи с ноутбуком на коленях, я обнаружила его профессиональный веб-сайт и кучу фотографий. Его прическа почти не изменилась – копна темных кудрей. Это был симпатичный мужчина с убийственной улыбкой. Мэттью было сорок, столько же, сколько было бы сейчас Лизе. Собственно, почему было бы?..

Жил он в Балтиморе, преподавал в консерватории Пибоди при университете Джона Хопкинса. Я разглядывала эти фото более часа, пытаясь найти себя в его чертах, что было легко. Согласно его биографии он был женат и имел двух дочерей. Они были моими сводными сестрами? Получается, у меня в Балтиморе есть семья? Я поискала фото близняшек, но безуспешно.

В ту ночь я почти не спала. Вставала с кровати, включала компьютер и разглядывала фото мужчины, который, возможно, был моим отцом. Я стала думать, какими будут мои первые слова ему, ведь утром я собиралась ему позвонить. Я должна была это сделать. Он был так близок с Лизой. Знал ли он, что она все эти годы была жива? Мог ли знать, где она сейчас?

В половине восьмого утра я сварила кофе. Нервы были на пределе. Взяв чашку кофе с собой в гостиную, я села на диван и с тревогой стала ждать девяти часов, чтобы позвонить в консерваторию.

– Мистер Харрисон уехал в Японию, – сообщила мне женщина, ответившая на звонок.

Сердце ушло в пятки, я на мгновение растерялась. Мне представилось, что он паренек с фотографии – тинейджер, путешествующий с юными музыкантами, – хотя ведь он был их учителем.

– Вы можете оставить сообщение на его голосовой почте, правда, думаю, он ее проверит только по возвращении, через две недели, – сказала женщина. – Хотите, чтобы я вас переключила?

– Это срочно. – Я готовилась к этому звонку целую ночь и не могла ждать даже лишнюю минуту, не то что две недели. – Есть ли возможность связаться с ним прямо сейчас?

– Боюсь, что нет. Могу дать вам адрес его рабочей электронной почты, если хотите.

– Хорошо, – ответила я и записала адрес, точно зная, что не воспользуюсь им. Не собиралась я знакомиться с отцом по электронной почте. К тому же мне было страшно отправить письмо и не получить ничего в ответ. Придется ждать его возвращения.

В ту ночь я лежала в кровати с закрытыми глазами и думала о том, как изменился мой мир за последние пару дней. Мне хотелось вернуть прежнюю жизнь, ту, в которой я точно знала, кто я. Но она была безвозвратно утрачена.