Главное, чтобы соседи не вышли…

Тут Иван тоже принял кое-какие меры. Вывернул лампочки на площадках первого и второго этажей.

Ему света будет достаточно. А вот если кто войдет в подъезд, когда он будет смываться, то просто ничего не увидит. И самого Ивана в темноте не разглядит.

Было уже довольно темно. Он порадовался, что декабрь играет за него. Если бы дело было летом, такой план никак бы не сгодился.

Теперь он просто ждал. Курить не решался – нечего оставлять за собой мусор. Через полчаса ему стало прохладно. Он выходил в переулок, проверял, открыта ли вторая дверь. Она по-прежнему была открыта. Мимо него пару раз поднимались жильцы, по они то ли просто не видели его в темноте, то ли предпочитали молча проскальзывать мимо. Наконец двор осветили фары дорогой машины. Послышалась негромкая музыка, и она немедленно усилилась, когда машина остановилась и распахнулась дверца. Иван приник к окну.

«Он, точно, и тачка явно его… – Он быстро достал пистолет и рванул на себя раму. Рама пошла легко. – А вот и девка».

Видимость все-таки была неважная. И клиент пока был отгорожен от него своей машиной. Девицу он видел прекрасно – она стояла возле самого подъезда, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Иван не разглядел, красивая она или нет. Он на нее даже не смотрел.

Он следил за клиентом. Наконец тот запер машину и выпрямился. Иван тщательно прицелился в его шапку и выстрелил.

Жутко завыла сигнализация машины – мужчина уже успел ее включить. Он упал на капот, попытался уцепиться… Ему это не удалось – он соскользнул в снег. Девица с расширенными от ужаса глазами наблюдала за ним, прижавшись к двери подъезда. Она, наверное, даже выстрела из-за воя сигнализации не услышала. Потом, разом во всем разобравшись, она вскрикнула, бросилась в подъезд и помчалась вверх по лестнице, к себе домой.

Но Иван уже ничего этого не видел. Когда девица накручивала 02, он как раз попал в пробку при въезде на Ленинградское шоссе. Он нервничал, пытался разглядеть впереди просвет, но ничего не видел. Понятно было, что застрял он надолго. Нервничал не только Иван. Некий владелец «БМВ» попытался обогнуть стоящий впереди грузовик с песком. Огибал в три приема, частично выезжая на встречную полосу. В результате раздался характерный громкий шлепок, и машины замерли.

«Готова примочка, – равнодушно подумал Иван, глядя в ту сторону. – Сам виноват. И что нервничает? Мне вообще отсюда на самолете улетать надо, а я же спокойно сижу…»

Он послушал бы музыку, чтобы немного отвлечься, но магнитолы у него все еще не было. Позвонить он тоже никому не мог – до сих пор не обзавелся радиотелефоном. Ему было скучно до одурения, и он испытывал что-то вроде приступа клаустрофобии.

Хотелось выскочить из машины, хлопнуть дверцей и уйти отсюда пешком, все равно куда. Он подумал о Мухе. Сидит, несчастная, одна-одинешенька, и ждет его. Приготовила ужин. Включила телевизор. Ждет его и не знает – придет он после той пощечины или нет.

Потом он подумал о Таньке. Она сейчас тоже вернулась из своего училища. Увидела, что он приходил, конечно, увидела. Он не разувался, когда прошел в комнату, и натоптал, натащил грязи. А она чистюля – каждый вечер протирает полы шваброй. Увидела его грязные следы, уселась на диван и ревет. У нее, у бедняжки, даже телевизора нет. Домой она не пойдет – слишком неприветливо встретит ее мать. И денег у Таньки нет. Во всяком случае, таких больших денег, как у Мухи. У Мухи-то совсем неплохой капиталец.

Иван забыл о Таньке и неизвестно ради чего принялся складывать в уме их с Мухой сбережения. По его подсчетам получалось, что они на эти деньги могут купить однокомнатную квартиру, не супер-люкс, конечно. Но дело не в деньгах. Дело в том, что квартира им с Мухой просто ни к чему…

Иван вспомнил свой разговор с Дмитрием Александровичем и усмехнулся: "Все они мечтают об одном – хапнуть побольше, пока пенсия не пришла.

Квартира, еще одна квартира, машина, дача. Жена ходит в норковой шубе, дети в Штатах учатся, как этот, «тот гад». Ну, и что дальше? В могилу они все это с собой утащат, что ли? Как эти, фараоны? А мне вот наплевать. Может, меня завтра уже на свете не будет. И что? Кому все это пойдет, мое добро? Разве что матери отдать…" И ему стало немного спокойней – все-таки почти все его сбережения хранятся у матери. Если с ним что и случится – она их возьмет себе. Но зря он в таком случае написал, что деньги принадлежат его другу. Мать сроду к чужому не прикоснется. Станет искать этого друга, а когда не найдет по своим каналам – непременно обратится в милицию… Ну а те…

«Хватит, – оборвал себя Иван. – Умирать собрался? Муха тебя ждет, ну и ты подожди. Любая пробка в конце концов рассасывается».

* * *

Женщина в дорогом светлом пальто вышла из машины, пустыми глазами оглядела двор. Возле трупа суетились какие-то люди. Она медленно подошла к ним, попыталась было увидеть, кто лежит на снегу.

Затем резко отвернулась.

– Скажи им, что я приехала, – шепнула она молодому человеку, сопровождавшему ее.

– Мам, ты только держи себя в руках, – растерянно сказал парень.

– Я держу себя в руках. Скажи им, что его жена тут.

Сын переговорил сперва с одним человеком, потом с другим. Женщина в это время курила, облокотясь на открытую дверцу своей машины. Наконец к ней подошли. Подошедший представился, и она поняла, что это следователь.

– Вы жена? – спросил он.

– Да, – ответила она почти беззвучно. – Когда его мне отдадут?

– Не очень скоро, сами понимаете. Его сейчас увезут.

– Надо хоронить…

Она едва двигала губами. В тот день она их не накрасила.

– Как он тут оказался? – спросил следователь. – Кто тут живет?

– Не знаю. – Женщина оглядела двор, подняла глаза к освещенным окнам. – Я тут никогда с ним не была… Коля, – позвала она сына. – Иди сюда.

Тут спрашивают, что это за место.

– Не знаку, откуда мне знать?! – нервно говорил парень. Он не глядел на мать.

– Милицию вызвала женщина из этого подъезда, – сказал следователь. – Все произошло на ее глазах. Она с вашим мужем вместе работала. Говорит, что он ее подвез с работы.

– А.., вероятно, – только и сказала она.

– Они только вышли из машины, и тут раздался выстрел.

Женщина бросила окурок и закрыла глаза. Ее трясло так, что со стороны было заметно. Следователь спросил:

– Ваше имя-отчество можно узнать?

– Нина Петровна.

– Вот что, Нина Петровна, давайте поднимемся в квартиру, – предложил следователь. – Не на улице же говорить.

– Давайте, – так же равнодушно согласилась она, беря сына под руку. – Коля, не смотри туда.