— Да, — подтвердил Белл, — план был хорошо разработан. Джиллс задумал его. Он послал своих учеников во главе с Чисбурном на мельницу Грин-Милл и велел Тобиашу Крэггсу спрятать их в старом, заброшенном карьере, похожем на подземный замок. Его целью было потребовать выкуп у родителей. Но ему нужен был сообщник, чтобы все поверили, что ученики пересекли торговую площадь в четыре часа. И этим сообщником был сам мистер Мелл. Не стоит обвинять мистера мэра! Все, что требовалось от этого славного человека, это засвидетельствовать, что он видел процессию мальчиков. Кто мог сомневаться в его словах, зная, что он враг мистера Джиллса? На самом деле главным сообщником был Пикеринг. Погода была туманной, и опускались сумерки, когда группа пересекла площадь, пройдя вдоль ограды коммунального сада. На самом деле никто в этот час не проходил по площади. Маленький киноаппарат, автоматически работающий на втором этаже дома мэра, показывал фильм о проходе группы, фильм, который большой любитель фотографии Чисбурн снял незадолго до этих событий.

Что происходит? В дверь мистера Мелла стучат. Пикеринг открывает и позволяет незнакомцу якобы оглушить себя. Конечно, комедия… Джиллс пришел известить, что все идет по плану и что он вскоре вернется, чтобы требовать расследования по поводу исчезнувших учеников. Пикеринг закрывает дверь и идет к хозяину, чтобы сообщить ему, что звонок в дверь был проделкой мальчишек. Он его не находит, начинает беспокоиться и поднимается на второй этаж. Там он видит, что кто-то касался проекционного аппарата. Мистер Мелл неизвестно где… Пикеринг начинает что-то подозревать. Он наносит себе рану на голове. Если что-то будет подозрительным, он всегда может сказать, что на него напали неизвестные бандиты.

Появляется Шип и начинает расследование, но приезжает и Джиллс. Он видит, что что-то пошло не по плану… Пикеринг читает в мрачных глазах негодяя угрозу. У него острый нож, которым он ранил себя. Пикеринг не дурак, что выяснится во время расследования. Он хотел себя ранить, но перестарался. Поэтому он обмакивает нож в опиумную настойку. Действие этого препарата хорошо известно: свежая рана в таком случае несколько минут не болит. Пикеринг, зная это, в момент, когда Джиллс собирается уходить, ударяет Джиллса ножом в область сердца. Тот ничего не чувствует… напротив, удивляется, когда Шип указывает на кровь на его макинтоше. Странная случайность сыграла на руку Пикерингу. Он смертельно ранил Джиллса, но тот еще продолжает жить некоторое время, словно ничего не произошло, ибо он не чувствует боли. Так, по сути говоря, мертвый, он расстается с Шипом и садится в коляску. Позже Пикеринг узнает о смерти своего сообщника, что придает ему уверенности в себе. Он считает, что теперь сам доведет дело до конца и получит весь доход.

Теперь о свидетельстве Сэма Рокки. Бакалейщик, ближайший сосед мистера Мелла, выглянул в окно около четырех часов и тоже видел короткую проекцию фильма. Это нежданная удача для Пикеринга, ибо теперь он уверен, что, кроме него, есть еще кто-то, кто может свидетельствовать о проходе учеников через площадь. Но это свидетельство очень хрупкое, ибо, уходя к себе, Рокки сказал Джабсон, что видел группу, но так мимолетно, что ему надо еще подумать… Джабсон тут же донесла до Пикеринга слова Рокки, и тот из сада убивает бакалейщика из револьвера с глушителем. Тот же Пикеринг, извещенный Тобиашем, что Чисбурн сбежал, выслеживает его и стреляет в него из сосновой рощи.

Что касается мистера Мелла, я думаю, не погрешу против истины, утверждая, что, обнаружив автоматический проектор, он испугался и заподозрил криминальную подоплеку дела. Он тайно покидает дом и сбегает к своим друзьям Филду, Багфлаю и Фортескью, которые живут вместе, чтобы спросить у них совета. Те, узнав о трагических событиях, соглашаются приютить мистера Мелла, который не без причины опасается за свою жизнь. Эти джентльмены собирались доставить мистера Мелла в Лондон и спрятать в надежном месте. Пикеринг узнал об этом и понял, как будет опасно для него, если им удастся убежать. Он рассказывает Шипу басню про шулеров. Констебль поручает ему преследовать беглецов. На самом деле он бросился в бегство на мотоцикле полиции Коуперхилла.

На этом, друзья, я прощаюсь с вами и, пользуясь автомобилем Скотленд-Ярда, отправляюсь в Лондон сегодня вечером.

В девять часов торговец старинными вещами Вилмот Марвилл запер дверь свой лавочки и опустил ставни, поскольку в этот час не ожидал клиентов. Месяц октябрь выдался холодным. Вилмот закутался в толстый домашний халат зеленого цвета и попытался отогреть озябшие пальцы, поднеся их к электрической лампе, которая освещала его магазинчик, набитый античными вещицами и редкими предметами. Он собрался достать из ящика кассовую книгу, чтобы привести ее в порядок, что делал ежедневно, когда в ставень постучали и послышался звонкий голос: «Телеграмма!»

Марвилл был человеком недоверчивым — слишком много подозрительных типов слонялось по темным улицам квартала. Он накинул дверную цепочку и приоткрыл дверь.

— Давайте! — приказал он.

В щель проскользнула голубая бумажка, потом Марвилл услышал, как разносчик удаляется, весело насвистывая модную мелодию.

— Кто мог послать мне телеграмму? — вслух подумал торговец. — Я не знаю никого в мире, кто может сообщить мне нечто важное, заплатив за это два шиллинга и шесть пенсов. Если память меня не подводит, последнюю телеграмму я получил двенадцать лет назад, где сообщалось о смерти моего брата Дика. — Он надел роговые очки и подозрительно уставился на срочное послание. — Рассмотрим поближе, — проворчал он. — Имя правильно написано. Адрес верный. Телеграмма послана из Ливерпуля, где я никого не знаю.

Он вскрыл телеграмму и прочел пять слов, написанных синим карандашом:

— Запрет продавать лот № 22. Без подписи. Марвилл машинально повторил: «Запрет продавать лот № 22»?.. — Ему часто случалось покупать лоты предметов небольшой стоимости на торгах или на распродажах наследства, которые он немедленно не проверял. — Хм, — пробормотал он, — в прошлый вторник я купил лот с отметкой «разное» во время торгов у майора Бантри в Холборне. Может, этот лот случайно имел номер 22? Проверить легко, поскольку ящик еще не тронут. Он обошелся мне в шесть шиллингов, плюс шиллинг и три пенса таксы судебному приставу.

Он зажег свечу и направился в закуток, где хранились пакеты и запыленные ящики.

— Лот 22, — повторил он. — А, вот он!

Товар лежал в старой коробке из-под шампанского, на которой гудроном была нанесена цифра 22. Марвилл вооружился молотком и ножницами, чтобы взломать коробку. Вскоре он увидел кучу разнообразных предметов.

— Теперь припоминаю, — пробурчал Марвилл. — В конце концов, дело было неплохим! В лоте несколько прекрасных фламандских кованых вещиц, которые, если их хорошенько отчистить, обязательно найдут покупателя при условии выждать чуть-чуть.

Он поставил свечу рядом с коробкой и принялся разбирать товар.