В течение нескольких минут Джон сохранял молчание. Халси не могла точно сказать: читает ли он компьютерное досье, раздумывает над ее словами или разговаривает с Кортаной по внутреннему каналу. Непроницаемая броня делала практически невозможным обычное человеческое общение. Это раздражало доктора, но без «Мьольнира» с его постоянным давлением и автоматическим впрыском биогеля Сто семнадцатый прямо сейчас в прямом смысле развалился бы на куски.

На секунду ей вспомнились те времена, когда она впервые прочитала «Человека в железной маске» Александра Дюма. Ей было страшно представить себе благородного узника, вынужденного вечно скрываться за тяжелой металлической личиной. Как же должен был ощущать себя Джон, вечный пленник своей брони?

Наконец Мастер-Шеф снова заговорил:

— Не вижу связи между заболеванием сержанта и тем, что он пережил нападение Потока.

— Синдром Борена, — пояснила Халси, — характеризуется мигренями и амнезией, приводит к образованию опухолей головного мозга и без должного лечения заканчивается гибелью. У больных нарушается биоэлектрический обмен в нервной системе.

— Это излечимо?

— Да, но требует тридцати недель химиотерапии. И вот тут мы узнаем следующее… — Доктор нажала кнопку, и на экране возник стандартный, подписанный бланк отказа от лечения. — Сержант не захотел ждать тридцати недель, он предпочел сразу вернуться в строй.

Мастер-Шеф кивнул, понимая, что испытывал Джонсон, совершая столь героический и в то же время бессмысленный поступок.

— Но каким образом повреждение нервной системы могло его защитить?

— Я сверила биометрические показатели захваченных Потоком солдат. Паразиты присоединяются к носителю, подбирая соответствующий частотный ключ к нервной системе.

— Но у Джонсона она настолько изуродована, что Поток просто не сумел присоединиться?

— Верно, — ответила доктор. — Проведенные анализы показывают наличие в крови сержанта генетического материала Потока — вполне мертвого и обезвреженного, хотя отдельные фрагменты и сохранили свою целостность. Полагаю, это свидетельство неудачной попытки завладеть его телом. Также, судя по всему, Поток наделил его повышенной способностью к регенерации, хотя я и не смогу достоверно подтвердить этот побочный эффект.

Мастер-Шеф перестал походить осанкой на насаженное на кол огородное пугало. Видимо, последние слова заставили его немного расслабиться.

— Кажется, я понимаю.

— Нет, — ответила Халси, снимая очки. — Ничего ты не понимаешь.

— Доктор?

— Меня мало волнует то, как ему удалось пережить встречу с Потоком. Куда важнее то, что ждет сержанта Эвори Джонсона в будущем.

Она выключила мониторы и откинулась на спинку кресла.

— Я подготовила два разных отчета для Третьего отдела ДВКР. Первый из них содержит полные результаты проведенных анализов и предположения по созданию технологии, защищающей от заражения. Во второй также включены две записи, полученные с камер Джонсона и Дженкинса, а еще — медицинская карта сержанта.

Скопировав отчеты на два информационных кристалла, Халси извлекла носители из подлокотника кресла. Она выставила прозрачные прямоугольники на поднос и жестом предложила Мастер-Шефу их забрать.

— Можешь сам решить, какой из них отнести лейтенанту Хаверсону.

— Но, мэм, почему вам кажется, что я захочу что-то скрывать? — спросил Джон, разглядывая кристаллы.

Доктор отвела глаза, пытаясь подобрать слова и сражаясь с противоречивыми эмоциями.

— Очень долгое время я полагала, что можно пожертвовать малым числом, чтобы спасти остальное человечество. — Она набрала полную грудь воздуха и тяжело выдохнула. — Я убила, искалечила и причинила страдания очень многим людям… и все во имя самосохранения. — Пронзительный взгляд синих глаз остановился на спартанце. — И вот теперь я не очень-то уверена, что эта философия была так уж полезна. Я начала понимать, что следовало бороться за каждую человеческую жизнь… любой ценой.

Халси подтолкнула к Мастер-Шефу поднос.

— Если ты предоставишь ДВКР первый отчет, они, возможно, найдут способ защитить людей от Потока. Возможно. Впрочем, их шансы повысятся, если ты отдашь другой кристалл.

— Значит, я должен отдать другой, — сказал спартанец, беря в руки прозрачный камень.

— И одновременно ты убьешь Джонсона, — ледяным тоном произнесла доктор. — В ДВКР не ограничатся анализом крови. Они порежут сержанта на кусочки, пытаясь выяснить, как именно он спасся от Потока. Существует лишь один шанс на миллиард, что им удастся воспроизвести его уникальные показатели в лабораторных условиях, но они все равно пойдут на это. Его убьют, потому что, с их точки зрения, это того стоит.

Мастер-Шеф взял второй кристалл и устремил пристальный взгляд на оба устройства, лежащие в его бронированной ладони.

— Но готов ли ты пойти на такое, Джон? — спросила Халси.

Он сжал руку в кулак и поднес его к груди.

— Почему вы хотите, чтобы именно я сделал этот выбор?

— Я собираюсь дать тебе один последний урок. Тебе предстоит научиться тому, что я сама осознала лишь к концу своей жизни. — Женщина прочистила горло, пытаясь избавиться от внезапно образовавшегося там сухого кома. — И я даю тебе возможность совершить выбор, который так и не смогла сделать сама.

Она взглянула на часы.

— Мне очень жаль, но Линда уже практически готова к операции, а мне еще кое-что необходимо сделать. Тебе пора удалиться.

Мастер-Шеф послушно развернулся и направился к выходу, но в дверях остановился.

— Доктор, не позвольте ей умереть снова.

С этими словами он вышел в коридор. Халси провожала его взглядом, пока спартанец не скрылся за углом. Она очень надеялась увидеть его еще раз перед тем, как сделать то, что должна сделать, но такой возможности могло и не представиться. Прорастут ли в его душе заложенные ею сейчас семена? Это был последний шанс хоть как-то искупить то, что она сотворила со спартанцами.

Но подобные мысли теперь, когда до выхода «Восхождения правосудия» из пространства скольжения оставалось менее трех часов, казались непозволительной роскошью. Предстояло еще много дел.

Доктор снова включила все мониторы, поправила их и сняла молчание с Кортаны.

— Запри дверь, — приказала Халси. — Установить охранные системы на седьмой уровень безопасности.

— Выполнено, — сообщила Кортана. В ее интонациях колючей проволокой протянулось недовольство тем, что ей целых пять минут не давали произнести ни слова. — Что тут вообще происходило? Какой еще урок? Что значит, вы предоставляете ему выбор? Какой может быть выбор в том, чтобы спасти одного человека — или миллиарды?

Не обращая на нее ни малейшего внимания, доктор выстукивала на клавиатуре команды.