– А уже есть какие-нибудь разговоры? – участливо осведомилась Маргарита Андреевна.

– Общая ситуация есть, – хмуро ответил Александр Петрович.

– Ну, это тебя, может, и не касается. А вот то, что ты об этом сам думаешь, нехорошо. Ты уж лучше или не думай, не волнуй себя, или уходи, не дожидайся, когда тебя об этом попросят. Я бы, на твоем месте, именно так и сделала. Уходи и поживи хоть немного без забот, без лишней нервотрепки. Тебе ведь и почитать-то некогда. Читаешь по ночам, как школьник. И гулять совсем не гуляешь. Разве это дело? Иди-ка лучше на воздух, подвигайся, подыши. Посмотри, какая луна! И тихо…

Александр Петрович взглянул через стекло веранды на участок и только сейчас заметил, что весь он залит удивительным причудливым серебристо-оранжевым светом. От этого света листья на деревьях блестели как лакированные, трава, казалось, превратилась в серебряные колючки, а золотистая кора сосен зажглась фиолетовым огнем. И все это замерло, застыло без малейшего движения, потому что даже слабый ветер не дул в это время над лесом. Александр Петрович вспомнил, что когда-то давно, когда эта дача только была построена, он с женой в такие ночи не только любил побродить по берегу канала, но даже плавать на лодке. Но это было почти сразу же после войны:

– Да, тихо. Очень тихо, – согласился он. – Но я все же еще посижу тут. Разгуляешься – не уснешь. А мне завтра рано вставать.

– Во сколько приедет Виктор?

– К восьми тридцати.

Александр Петрович дочитал роман до места описания встречи Катюши с Нехлюдовым и, хотя до конца тома оставалось уже совсем немного, закрыл книгу.

Уснул он скоро. А утром в семь часов был уже на ногах. Однако машина пришла лишь только в девять. Александр Петрович весь изнервничался и встретил водителя хмуро.

– В чем дело? – сухо спросил он.

– Да, понимаете, баллон спустил. Я за запаской, а она тоже, понимаете, слабовата оказалась. Да вы не беспокойтесь. Мы мигом! – заверил водитель и сразу набрал скорость.

Александр Петрович всю дорогу молчал. Водитель, чувствуя свою вину, несколько раз пытался было с ним заговорить. Но, ни разу не получив ответа, тоже умолк. Только в половине одиннадцатого добрались они до магазина. Остановились на том же самом месте, напротив аптеки, где и накануне. Александр Петрович вылез из машины и направился в магазин. Возле входа толпилось немало народу. Александр Петрович попытался протиснуться в двери. И неожиданно снова увидел Рощина. Довольный, запыхавшийся, со сбившимся набок галстуком, артист уже выбирался из толпы. Высоко над головой он держал небольшую картину в старинной золоченой раме. Взгляды их встретились. Рощин тоже узнал Александра Петровича и приветливо помахал ему картиной. При этом полотно повернулось к Александру Петровичу своей лицевой стороной, и он увидел зимний, залитый солнцем пейзаж Грабаря. Сочный, выразительный, словно вышивка, рисунок, манера исполнения не оставляли ни малейшего сомнения в том, что и на этот раз Рощину повезло. Картины Грабаря давно уже стали почти такой же редкостью, как и картины многих передвижников. «Вот это и есть та самая единственная, о которой мне говорили», – невольно вспомнил Александр Петрович и, окончательно расстроившись, повернул обратно. На дачу он вернулся в самом мрачном настроении.

– Да ведь мы и опоздали-то ну самую малость: – пытался было утешить его водитель.

Но Александр Петрович в ответ безнадежно махнул рукой.

– В понедельник поговорим, – подписывая путевой лист, сказал он и отпустил машину.

Юля и Игорь были уже на даче и вместе с Маргаритой Андреевной поджидали к завтраку Александра Петровича. Он пришел к столу и молча сел на свое место. Молча съел омлет, молча выпил кофе. Маргарита Андреевна поняла, что муж вернулся чем-то расстроенным. Но до поры до времени никаких вопросов ему не задавала. И лишь когда он, отодвинув от себя пустую чашку, закурил, спросила:

– Впустую съездил?

Александр Петрович утвердительно кивнул.

– Совсем, совсем ничего не было?

– Кое-что было, – неохотно ответил Александр Петрович.

– Что же именно?

– Грабарь был.

– Так почему же ты не взял?

– Известно почему. Не успел. А Рощин этот ваш ленинградский тут как тут. Экий, право, проныра.

О промахе Виктора Александр Петрович, заметив лукавый взгляд дочери, ничего решил не говорить.

– А, так я знаю эту картину. Зимний пейзаж? – сразу вспомнила Маргарита Андреевна. – Тогда все понятно. Он за ним еще в Ленинграде охотился.

– Что значит в Ленинграде? Картина была в Москве.

– Последнее время – да. А раньше была в Ленинграде. Значит, он за ней следил.

– Может быть, – мрачно согласился Александр Петрович.

– Да-да. И, между прочим, настоящие коллекционеры только так и поступают.

Этого Александр Петрович уже не выдержал.

– Ты, милая, в корень смотри! – назидательно проговорил он. – Ему делать нечего. А у меня, было бы тебе известно, КБ на шее. И спецпроекты – один ответственнее другого.

– Но Грабарь – это тоже Грабарь.

– Все равно. Дело на безделицу менять не собираюсь. И торчать у дверей комиссионного с утра до вечера тоже не стану.

– Тем более в таком чине, – заметила Юля.

– Тем более, – подтвердил Александр Петрович.

Маргарита Андреевна ничего на это мужу не ответила, а заговорила вдруг совсем о другом.

– Ты давно хотел подумать о новой квартире для ребят, – напомнила она.

– Каких ребят? – опешил Александр Петрович.

– Для дочери и зятя.

Но, сказав это, Маргарита Андреевна сделала не просто тактическую ошибку, а совершила явный оперативный просчет. Его еще более усугубил Игорь:

– Верно, Александр Петрович, нам ведь наверняка к Новому году что-нибудь подбросят из жилплощади. И если заранее этот вопрос не решить, потом будет уже поздно. А мы…

– Кому это «нам»? – не дал договорить Александр Петрович.

– Я имею в виду КБ.

И тут Александр Петрович перешел в контратаку.

– Думаете о трехкомнатной квартире, а лучше бы задумались над тем, что за все лето я ни от кого из вас не получил ни одного дельного конструкторского предложения.

– Так я, кстати сказать, подавала. И оно уже воплощено в «Сове», – сказала Юля.

– Этого мало.

– Другие и того не сделали, – зметил Игорь.

– Другие ничего и не просят.

– Да, но вся новая «Сова», в конце концов, – это мой проект, – возразил Игорь.

– Твой. Вот именно! – буркнул Александр Петрович. – Был бы твой. А из КБ за год ушло пять человек. И их кем-то надо заменить.