Его святость не спеша диктовал, секретарь-испанец писал. Его святость уже не боится привидений, он теперь с ними советуется. Дон Сезар остановился в углу комнаты и слушает, вставляя время от времени поправки, улучшающие, усиливающие то или иное выражение в письме.

И будто бы той ночью в Ватикане вдруг сами собой загорелись все свечи, а потом опять погасли. Стража разбежалась, крича от ужаса. На плитках пола в зале были обнаружены кровавые следы босых ног. Кто-то прошел здесь, тяжело ступая, ноги его, избитые камнями дороги, точили кровь, он ступал тяжело, падая под бременем, которое нес на своих плечах — высоко, высоко, на лобное место, длинная борозда, словно вырытая волочащимся концом крестного древа, тянулась рядом с кровавыми следами ног…

И вспомнили многие Сикстов сон.

Султан ответил письмом, посылая одновременно сорок тысяч дукатов, в письме он ставил свои условия, датировав его так: "На нашем султанском дворе, нашего правления в Стамбуле в лето от рождения пророка Иисуса 1494-е". Но гонца с письмом схватили в Синигалии, передали королю Карлу, и кардинал Джулиано распространил письмо по всему христианскому миру, который содрогнулся. Это было похуже поцелуя в плечо.

Французские войска наступали. Не было уже такого кондотьера, который отважился бы дать бой. Французы в продвижении своем не могли обременять себя пленными. Альфонс со своей последней армадой отступал к Риму. Пьер Медичи сдал без боя крепости Сарзано и Ливорно. Пиза восстала против Флоренции, вышла из подданства и ударила в тыл остаткам отступающего Пьерова войска. Поток ужаса и крови разливался все шире и шире.

Взбунтовались крестьяне Перуджинской области, они устраивали засады против солдат Бальони и Одди, хватали их и отправляли с выщербленными глазами, оставив одного зрячим, в город. В округе Терни настала такая нищета, что жители убивали друг друга, а потом, разграбив деревню, где еще оставалось сколько-нибудь спрятанного зерна, тянулись длинными толпами в город, воя от голода. Одна женщина отведала трупика своего ребенка и угостила соседок. Другие жители, почуяв запах жареного, убили женщин и, сами усевшись на их место, принялись жадно глотать куски мяса, кидая обгрызенные кости себе за спину. Один из них узнал по найденным остаткам, что ели ребенка. Наевшиеся сочли это страшным злодеянием и стали слезно просить господа бога смилостивиться над ними, но, изголодавшись в дальнейших безнадежных скитаниях, перестали думать, что это такой уж великий грех. Многие еще подвергали сами себя бичеванию, чтобы преодолеть алчбу, но дети в толпе продолжали исчезать.

Из скал выходили колдуны и чародеи, никто не выдавал их палачу. Все теснились вокруг них и слушали, что они говорят. По ночам разводили костры во славу черного козла и разрывали могилы. С лобных мест, после заклинаний, сходил призрак и вещал народу, что, когда минует нынешнее опустошение, на земле снова будет рай и все станут как боги. Не будет ни голода, ни жажды, ни бедности, ни страданий, ни печали, ни болезней, ни старости. Но не будет и святости — этой выдумки, выгодной одним попам. Вы будете как боги, вещал призрак, и радуйтесь, милые: то, что вы творите между собой, — не разврат, а лишь прообраз райского жития. Пока веселитесь телесно, чтобы при будущем пришествии моем веселились уже души ваши. Так вещал призрак, обнаженные плясали вокруг костра и утопали в ночных радостях, как в бездонном море.

Над Моденой в самый полдень, среди бела дня, разыгралась битва в облаках, какие-то существа, огромные, как тучи, лупили друг друга дубинами. Народ на улицах пал на колени, ожидая Христова пришествия. Во многих деревнях, нисколько не скрываясь, бродили дьяволы в виде бешеных собак.

Голодная толпа во время своих блужданий повстречала стадо безголового скота. Люди разбежались, а стадо в дорожной пыли прошло к скалам, которые за ним с грохотом закрылись. В деревне Каббия сошел с ума священник, — он похоронил живого осла, всунув ему в пасть освященное распятие. Тотчас от страшной бури разверзлись небеса, помешанный священник был убит молнией, а земля вокруг ослиной могилы почернела. И долго еще по ночам из глины выбивался огонь, пока деревенские, вне себя от страха и не имея, с кем посоветоваться, не убили на этом месте девочку, восьмилетнюю нищенку, бесприютную жертву военного времени, которую нашли в деревне. В день убийства в сумерках земля раскрылась и отдала остов осла. И все увидели, как душа девочки, вся прозрачная, светлая, с серебряным распятием в руках, воспевая чудную песню, вознеслась к вечернему небу и исчезла в облаках. И с тех пор на том месте стало спокойно и опять зазеленела трава.

В лесных дебрях ставились скиты. Там святые праведники, отвернувшись от мира крови и бед, одетые в скотьи шкуры, преклоняли колена перед грубыми, самодельными распятиями и имели виденья. Беглые бойцы из разбитых отрядов проникали и в эти дебри, — солдаты, уволенные без жалованья, оборванный сброд, одна кожа да кости. С кое-как перевязанными ранами, в лохмотьях, с отражением пережитых ужасов в ошалевших глазах, они садились близ этих праведников у лесных костров, а потом разносили повсюду их пророчества и виденья.

Французы наступали. Позади них оставался пепел сожженных деревень и нив, трупы убитых, — и дальше ехали веселые колымаги с проститутками в широкополых фетровых шляпах с развевающимися лентами и алмазными пряжками.

Пистойя отпала от Флоренции и уничтожала ее солдат.

Священник Луиджи Биджони чуть не опустошил город Анкону, выступив с проповедью на текст книги пророка Иеремии: "Оставьте города и живите на скалах, и будьте как голуби, которые делают гнезда во входе в пещеру". И поднялся народ и, собрав самое необходимое, потянулся длинными вереницами из города. Синьория пришла в ужас, приказала скорей запереть ворота и загнать обратно тех, кто успел выйти, но между народом и войсками поднялась резня, народ предпочитал жить, как голуби на скалах, чем ждать врага в городе. Священник Заннино из Бергамо вещал, что Христос принял крестные муки не из любви к людям, а под влиянием звездных констелляций. Священник Понтано вещал, что нет ангелов-хранителей, а есть только гении древних богов, и звал приносить им жертвы. Священник Аламани вещал, что мир — создание дьявола и возник наперекор богу. Священник Поливицци из общины Рачемо вещал, что все исполнены бога и безгрешны, и создавал союзы братьев и сестер, объединенных общностью имущественной и телесной. Священник Адриано, августинец, распространял письмо султана Баязета и, перепутав, вещал, что папа считает Христа только пророком. Опять подняли голову яхимовцы, твердя, что все существующее на земле должно быть уничтожено, чтоб могло наступить третье царство божие, то есть царство святого духа. Ибо царство бога-отца было во времена ветхозаветные, царство бога-сына длится со времен первых христиан поныне, а теперь наступит царство третьего лица божьего — приготовьте путь ему! И знаком царства бога-отца была крапива, означающая строгость и суровость закона. Знаком царства бога-сына — роза, означающая благоуханье покорности и кровь, пролитую ради любви. Ныне же знак царства бога-духа есть лилия, означающая смирение, чистоту и рай, бесконечное милосердие девы Марии. Не тревожьтесь ни о чем, пусть опустошается земля, приготовляемая для царства третьего лица божьего, которое — дух.