Болела она на самом деле крайне редко, но до сведения обеспокоенного супруга сей факт доводить не стала. Пускай поволнуется, ему полезно!

Ивар скрипнул стулом и вздохнул:

– Лучше бы я вместо тебя заболел. В доме черт-те что творится… Кухарка обед сожгла, угли грызли… Выгнать ее, что ли?

– Не надо, – попросила Нэрис. – У всех бывает! А готовит она хорошо. Присматривать просто надо…

«Небось сливки кот слопал! – с досадой подумала она. – А кухарка новых поставить не догадалась, вот брауни и осерчал. Ах, какая неприятность! И я вся из себя «больная», даже с постели не встать!»

– Еще и за кухней присматривать, меня на всех не хватит! – хмыкнул Ивар. – А дворецкий сегодня по моему же поручению ездил, вот вам и результат… И Мак-Тавиши, подлецы, опять напились!

– С утра? – удивилась она.

– Да им, я гляжу, уже время суток не показатель, – мрачно ответил лорд. – Совсем от рук отбились. Они и раньше, конечно, закладывали, но чтоб вот так, не просыхая, которую неделю!

– Может, повод есть?..

– У них, милая, один повод, – отрезал Ивар, – если есть что пить! И ведь где берут, паршивцы, ума не приложу! В карманах пусто, в погреб их не пускают, я распорядился… Ну не может же Творимир, бедняга, все бросить и тенью за ними ходить? Только отвернется – они уже… как Том говорит – «в гусли пьяные»! Я их в другом состоянии, кажется, с самого перехода не видел.

– Наверное, до сих пор успокоиться не могут из-за того, что несколько дней подряд ни капли в рот взять не могли, – фыркнула Нэрис. – Им же Томас моей настойки тонизирующей тогда на привале за ужином в виски плеснул! Да не ложку, как полагается, а все три… каждому во флягу. Помнишь, как они плевались-то тогда?

– Точно! – со смешком кивнул Ивар. – А я-то думал, что это мои нравоучения их так пробрали наконец-то… Оказывается, дело все в лекарстве было?

– Ага, – кивнула она. – Том, шалопай этакий, постарался. Никак из зависти – я в него перед этим ложку влила, чтоб не простудился, ему пить нельзя было. Вот он и… Тебе просил не говорить, вдруг рассердишься.

– Ну и дурак, – убежденно сказал лорд Мак-Лайон. – Да я б его за это премией в десять монет наградил! Это же выход! После твоего «тонизирующего», я так понял, пить вообще никак невозможно?

– Очень противно, аж от запаха хмельного некоторых выворачивает, – подтвердила девушка. – Папа эту настойку всю жизнь терпеть не мог – как раз по этой причине.

– Изумительно! – восхитился Ивар, потирая руки и хищно поглядывая на сундучок с лекарствами, стоящий на столике. – Можно, я у тебя немножко одолжу? Или тебе сейчас самой надо?

– Бери, – пожала плечами она. – Терпеть ее не могу! В кармашке сбоку, как откроешь, плоская склянка зеленого стекла… Нашел?

– Кажется, да, – отозвался муж, роясь в сундучке. – Эта?

– Она, – приглядевшись, кивнула Нэрис. – Только не больше четырех ложек на пинту! Иначе даже в виски вкус почувствуют да и выльют от греха… Она очень противная, правда.

– Ну и прекрасно, – многообещающе играя бровями, проговорил Ивар, пряча склянку в карман. – И потихоньку подсовывать не стану, так хлебать заставлю – зарекутся они у меня пить! – Он снова присел на стул и посмотрел на жену: – Тебе обед приносили? Хотя да, это же и есть невозможно…

– Мне Бесс бульон варит, – улыбнулась Нэрис. – Отдельно. Я же болею, мне тяжелой пищи нельзя… Я обедала!

– А… а у тебя там еще бульона не осталось? – смешно сведя брови домиком, вздохнул лорд. – Что ел, что не ел… Выздоравливай уже скорей!

– Я постараюсь, – пряча улыбку в одеяле, пообещала она и, сжалившись, добавила: – Ты сходи на кухню, спроси у Бесс, может, еще что осталось. Скажи, я просила тебя покормить… И позови ко мне кухарку.

– Может, не стоит? – заколебался он. – В твоем состоянии…

– Ничего, – повторила она. – Поговорить с ней я и лежа могу. А то вы ведь так сегодня и без ужина спать ляжете!

– Хорошо, – пожал плечами Ивар, – я скажу ей, чтоб сюда поднялась. Может, тебе принести что-нибудь? Книжку там, я не знаю… Или если тебе читать тяжело, так я Грейс попрошу, она все равно хотела зайти, тебя проведать…

– Нет-нет, ни в коем случае! – всполошилась Нэрис. – Не надо ей сюда приходить!

– Но я… – опешил было он, удивляясь такой вспышке протеста, однако леди Мак-Лайон уже взяла себя в руки и, откинувшись на подушку, снова отчаянно раскашлялась.

– Не стоит… так рисковать… – прерывисто сказала она. – Леди Кэвендиш – наша гостья! А если и она заболеет? Нет-нет, этого… я не могу позволить.

– Хорошо-хорошо, не волнуйся! Как я сам не подумал… Воды? – участливо спросил Ивар, когда приступ кашля утих.

Нэрис покачала головой и проговорила еле слышно:

– Спасибо… Я… Я отдохну, пожалуй… Как поешь, пришли ко мне Бесс, хорошо?

– Да черт с ним, потом поем, – он поднялся, – я сейчас ее пришлю! Ты лежи, лежи… И зови, если станет хуже, – я сам за лекарем съезжу!

– Хорошо… – вяло кивнула она. Ивар пасмурно покачал головой и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Нэрис полежала с закрытыми глазами еще с минуту – для верности, и, с облегчением выдохнув, потянулась к подносу у кровати, на котором стоял остывший чайничек. В горле пересохло, и пить на самом деле хотелось очень. Но Ивара ближе чем на пару локтей подпускать было опасно – проклятые белила вблизи слишком бросались в глаза. – Леди Кэвендиш, – пробормотала она, булькая холодной водой прямо из носика чайника. – Проведать… Нет уж! Спасибо большое, дорогой… Ты как хочешь, а я уж как-нибудь и без нее обойдусь!

Томас отложил перо в сторону и, прикрыв очередное любовное послание локтем, посмотрел на хмурого командира:

– Ну что, как она? Совсем плохо?

– Да не то чтобы… Но кашляет, конечно, жутко. – Ивар развалился на стуле. – Кому ты там все оды сочиняешь?

– А тебе какое дело? – мурлыкнул волынщик, снова становясь до смешного похожим на довольного кота. – Есть кому, слава богу… А то с такой жизнью хоть в монахи иди.

– У Мак-Дональдов кого-то подцепил? – фыркнул Ивар. – Ну да, чему тут удивляться… Смотри, аккуратнее с письмами-то! А то ее муж найдет, сюда явится… Я из-за тебя в очередной раз оскорбления выслушивать не собираюсь.

– Так и не придется, – хитро прищурился Томас. – Она вдова. Ты уж, дружище, юнца зеленого из меня не делай, стал бы я при живом-то муже такой компромат сам на себя строчить?

– Ой, доиграешься, Том…

– Не каркай, – отмахнулся тот, проверил – высохли ли чернила, и убрал письмо подальше. – Ладно, потом закончу… Чего хмуришься?

– Волнуюсь, – неопределенно ответил тот. – Опять же сейчас бы с женой посидеть – все-таки плохо себя чувствует, да и внимания я ей практически совсем не уделяю, получается…