— Ты чего все в трудах, аки пчела? Есть же Светла, поручай ей! — продолжил Ермолай разговор, который начался сразу после того, как стало понятно: Фрося беременна.

Забота мужа Ефросинье нравилась, но работать и быть значимой — нравилось не менее. Женщина уже не представляла себе иную жизнь: в женской половине, чтобы не показываться мужчинам, не спорить и не проявлять характер. Она была готова подчиняться Ермолаю, но хотела и быть полезной, работать.

— Я не ношу тяжестей, хаживаю по кухарской, словно барыня. Какая то работа? — сказала Фрося и применила прием, подлый, сразу же убивающий любое сопротивление мужа. — Люблю тебя, мой витязь!

Сказав волшебные слова, женщина ласково, нежно, с придыханием, поцеловала Ермолая в ухо, от чего разряд тока пронзил мужчину. Он вздрогнул и потерял дар речи.

— Я пошла! — сказала, улыбаясь, Фрося, открыла массивную дверь склада и вышла.

— Да и мне пора! — растеряно пробормотал глава телохранителей и так же направился следом.

Сегодня предстояла большая тренировка. Три новых кандидата подвергнутся проверке. Нужно будет показать неофитам-новичкам, что такое государев телохранитель. Ну и кроме того, скоро, буквально на днях, ожидается приезд государя. Димитрий Иоаннович должен увидеть прогресс и то, что и без его участия, работа идет. Иначе зачем и вовсе Ермолай, как голова телохранителей?

— Кто таков? — спросил Ермолай у одного из новичков.

— Иван Рыков! — отвечал претендент на место в команде личных телохранителей государя.

— Откель будешь? — с прищуром спросил Ермолай.

Ереме не понравилось то, как именно отвечал претендент на место в самом элитном воинском подразделении в России, по сути, чуть ли не тайном орденом воинов. По крайней мере, Ермолаю, который старается еще уделять внимание своему образованию и прибегает для этого к помощи Луки, было приятно и лестно относить себя к неким таинственным воинам, задачей которых была охрана государя и державы. А тут еще никто и звать никак, а отвечает горделиво с поднятым подбородком.

— Из детей боярских холмогорских, — соврал Иван Лыков.

Долго думал агент Романовых к кому приписать себя и как назваться. Скажи, что Ростовский… так приведут кого из Ростова и спросят, есть ли кто там по фамилии «Рыков». Внешность Лыкова мало кому известна, да и после того, как он получил шрам на щеке, Иван побрился. Теперича мало кто узнает, даже, если до того и видел. Но вот по фамилии всех дворян, детей боярских кто-то, да знал. А Холмогоры далеко, проверить сложно, так как уже сам факт, что с севера прибыл боярский сын, нонсенс, но ничего особо криминального в этом нет.

— Кто привел его? — спросил Ермолай, обращаясь ко всем оставшимся в Кремле телохранителям, как и к тем, кого условно Ерема взял на обучение.

Условно — это значит, что без одобрения самим государем, все равно любой талант и с чистой биографией, остается претендентом.

— Я привел! — выкрикнул Али — заместитель Ермолая.

Сказать, что Ерема удивился, ничего не сказать. Во-первых, Али был скрытным и вообще мало с кем толком общался. И дело было не только в том, что существовала разница в вероисповедании, пока еще Али был мусульманином, хотя обещал государю после рождественского поста креститься в православие, проблема была в самой скрытности касимовского татарина, его характере.

Али все выполнял, часто лучше иных, умел четко и быстро реагировать на ситуации и их изменения, был решительным командиром и его слушались. Но только заканчивалась служба и все… Али уходил в себя. Никогда не шутил и даже не смеялся над шутками, не делился своими успехами в личной жизни, что часто происходило в раздевалке и помывочной телохранителей. Уже не говоря о том, что Али никто не приглашал стать крестным своих детей. А распределение кто чьим кумом будет, пусть и в шутку, но уже произошло, при том, что распределяли еще нарождённых детей. Но кто шутит с таким? Так что многие в подразделении готовились породниться. Тесное общение мужчин, объединенных одним делом и с похожими характерами и судьбами, обязывают дружить. Но не с Али.

Ермолай, еще до отъезда государя указывал Димитрию Иоанновичу на сложность ситуации в вверенном ему подразделении, так как сам царь требовал обращать внимание на подобные нюансы. Но государь-император посчитал, что оставшийся, из четырех касимовцев, единственным мусульманином, еще вольется в компанию. Профессионализма у Али не занимать, а его качества великолепного всадника, лучника и представителя татарской школы фехтования, нужны группе.

— Ну, коли ты привел его, Али, то поглядим, что да как, — растеряно отвечал Ермолай.

Не хотел командир телохранителей показывать всем конфликт между ним и Али. Соперничество есть, причем все больше со стороны касимовца и Ермолай не понимал почему.

Тренировка была жесткой. Мало того, что Ерема захотел лично показать никчемность претендента Рыкова, валяя того на обильно выпавшем пару дней назад снегу, так после встал в пару с Али. Вот тут Ермолай был удивлен. Он давно не тренировался с касимовцем, а уровень татарина вырос, причем столь сильно, что он смог мокнуть в снег и самого Ермолая.

Пошла коса на камень и начался танец. Все, кроме командиров, прекратили тренировку и только и наблюдали за ухватками и ударами наставников. Это не было боем, пусть соперники и не переходили «красную линию», которая маркировала учебный поединок и схватку на жизнь и смерть. Но то, что и Али и Ермолай ходили по самой этой «красной линии», было понятно.

— Стоять! — прокричал Ермолай, глядя на своего соперника.

Командир использовал легитимный повод прекратить поединок, основываясь на правилах тренировки, когда любое учебное противостояние должно закончится или прерваться при первой крови. По крайней мере для того, чтобы обработать рану и не схватить на пустом месте заражение и Антонов жар. И Ермолай, как бы случайно, но на самом деле, нет, подбил бровь Али и у касимовца сейчас левый глаз был полностью залит кровью. Али не остался в долгу еще раньше, только пока Ермолай еще не ощутил полноту проблемы.

— Вечером продолжим, — сообщил Ермолай и пошел не в раздевалку, а в свою комнату во дворце.

Он не хотел показывать то, то, по сути, Али его победил. У Еремы сильно болели ребра, а при вдохе болезненный импульс отдавал болью и в голову. Но показывать этого Ермолай не мог, думал, что уронит авторитет.

*………*………*

Обязательно помыться после тренировки — это одно из обязательств, на котором