Неизвестного происхождения брюки Пи-Би были велики ему на несколько размеров и потому несколько раз были подвернуты на талии. На дяде Тео была майка с надписью «Есть чего?» и пончо, предполагающее участие в музыкальной группе, исполняющей мариачи. Мягкие как пух седые волосы украшала разноцветная вязаная шапочка, похожая на тюбетейку. Аполлон, в джинсах и майке с Суперменом, выглядел бы нормально, если бы рядом с ним не было трех высоких, бледных, как альбиносы, членов семейства Шелли. В свою защиту могу сказать, что я смотрелась довольно опрятно в ярком комбинезоне и в бейсболке поверх изуродованных волос.

Но все это не беспокоило бы меня, если бы я не увидела Саймона, который по грубо сработанному мостику шел ко входу в гостиницу.

В обществе невероятно красивой женщины.

Однажды я видела эту блондинку, когда она входила в дом, где жил Саймон. На ней была все та же длинная шуба из норки. Подобные женщины иногда встречаются в старых фильмах; в жизни их можно увидеть, скажем, в Чикаго или в Нью-Йорке. В Рейкьявике. В южной Калифорнии их очень мало, особенно в «Бель-Эйр», где снега не было с Ледникового периода.

Первым моим порывом было побежать, вскрикивая, к автостоянке. Но я не знала, как заставить Пи-Би, Аполлона и дядю Тео бежать вместе со мной. Тем более что мои спутники рассредоточились в поисках туалета.

Затем мне стало любопытно. Кто эта женщина? Какое отношение она имеет к Саймону? Я поспешила за ними. Мне внезапно понадобилось разглядеть ее прическу под названием «французский твист». Я подобралась к ним поближе, когда они дошли до противоположной стороны гостиницы и свернули направо. «Только бы Саймон не включил свой радиолокатор – глаза на затылке», – думала я.

Парочка дошла до ресторана. Саймон обернулся. Я рванула вправо в поисках дерева или дверного проема, где можно было бы спрятаться. Должна ли я притвориться, что не знаю его?

Но Саймон меня не заметил. Женщина в норке назвала его по имени очень высоким – чуть плаксивым? – голосом. Значит, он действовал под своим именем. Интересно. Саймон помог даме снять шубу, кто-то из работников ресторана подскочил к ним, словно это было делом затруднительным. Потом Саймон, обняв женщину за талию, повел ее к столикам, накрытым розовыми скатертями. Возможно, его спутница была слепой.

На ней было красное платье – из шелкового крепа, как мне показалось (но я не работаю с тканями), – для ленча слишком нарядное. Платье обнажало красивую спину, и это объясняло, почему она не избавилась от шубы раньше: день нельзя было назвать теплым. Саймон тоже так думал. Его пальцы коснулись плеча красавицы и соскользнули к кисти.

Они остановились поговорить с метрдотелем и найти местечко получше, чтобы… насладиться едой. Я вошла следом, минуя пальму в горшке, – не прячась от них, хотя, конечно… ладно, прячась. Женщина выразительно посмотрела на моего бойфренда, и у меня пропали все сомнения насчет ее зрения. Мне на ум пришло слово, точно описывающее то, как она его воспринимала.

Добыча.

Она на него нацелилась.

Саймон передал что-то метрдотелю. Деньги? За что? За играющего в зале скрипача? За отдельный кабинет? Вот куда уходят налоги, которые я плачу!

Когда метрдотель удалился, Саймон посмотрел на женщину, и ее хищническое выражение лица сменилось на довольно милое. Какое только может принять женщина с подобной прической. И с мертвыми животными поверх голой кожи. Теперь я поняла, почему люди выливают ведра крови на тех, кто носит меха. Хотя, разумеется, я сама не стала бы так делать. Никаких ведер крови. Если только пригоршню. Восемь унций. Самое большее – двенадцать.

– О, да это же наш Саймон, правда? – сказал рядом со мной дядя Тео, и я подпрыгнула от неожиданности.

Я повернулась к нему:

– Где? Нет… То есть, я хочу сказать…

Слишком поздно. Мой дядя, самый приветливый человек в мире, направился к Саймону, чтобы поздороваться.

Я схватила его за руку. У Саймона важная встреча, его нельзя беспокоить! Седые брови дяди Тео поползли вверх.

– Но мы не можем не поздороваться!

– Можем. Мы не должны этого делать.

– Почему?

– Он здесь… на работе. Он играет роль.

– О Боже! Да кто он?

Но Саймон уже шел к нам.

– Здравствуй, Тео! Уолли!

– А, мой друг, – просиял дядя Тео. – Счастливого тебе Нового года! Мы остановились здесь, чтобы зайти в туалет.

– А теперь мы должны ехать, – вмешалась я.

– Нам нужно дождаться Пи-Би и Аполлона, – возразил дядя Тео.

– Я здесь. – Аполлон присоединился к нам. Женщина в норке оказалась справа от Саймона. На заднем плане появился метрдотель с меню.

– Привет. Я Саймон. – Мой бойфренд пожал Аполлону руку. – А ты…

– Он здесь легально, – встряла я. – У него есть виза.

– С разрешением на работу, – добавил Аполлон. Саймон улыбнулся:

– А имя у тебя есть?

– АПОЛЛОН.

Дядя Тео добавил:

– Бог солнца. Мое имя тоже восходит к греческому: Тео – дар богов. Вам, наверное, это известно.

Саймон снова улыбнулся:

– Саймон – тот, кто слышит. Или: тот, кого слушают. Точно не помню.

Женщина взяла Саймона под руку. Вблизи она была еще красивее. Никаких морщин. Пластическая хирургия, решила я. На самом деле я не разбираюсь в таких вещах, но мне хотелось думать, что она заплатила зато, чтобы так выглядеть.

– Рад познакомиться с тобой, Аполлон. Тео, как хорошо, что мы снова встретились. – Саймон повернулся ко мне: – Пожалуйста, передай мои лучшие пожелания брату и маме.

– Саймон, – сказала женщина, – ты представишь меня своим друзьям?

– Лукреция, это Уолли, Тео и Аполлон. А вот и Пи-Би.

– Да. Не важно. – Голос у меня был пронзительным. Я не хотела, чтобы она знакомилась с моим братом, уткнувшимся в комиксы. – Нам нужно идти. До свидания. – Лукреция. Что это за имя?

Я пропустила свое трио в дверь и дала им инструкции о том, что мы встретимся через час – около озера с лебедями, ни в коем случае не в ресторане и не в вестибюле. Тут Саймон подошел ко мне:

– Уолли!

Я обернулась. На фоне голубого неба он выглядел просто ослепительно. На нем была коричневая шелковая рубашка от Джанфранко Ферре, которую я подарила ему на Рождество. Является ли недостатком наших отношений то, что он всегда одет лучше, чем я? Это обычно для царства животных, где самцы часто эффектнее, чем самки: птицы с хохолками, львы с гривами. Но мы люди западной цивилизации, и, возможно, Саймон и Лукреция с ее французской прической принадлежат к миру, который подразумевает парикмахера на дому или обладающую многими талантами домоправительницу и, само собой, деньги.