– Ты… Господи, Фин!

Он, конечно, проговорился, но слово вылетело…

– Хорошо еще, что я тогда был сильно пьян, потому что с одной рукой или двумя – проклятье есть проклятье. Слава богу, это безумное геройство – так мне в мои двадцать два года казалось – утонуло на дне почти целой бутылки «Джеймисона».

– Не смей калечить себя! – воскликнула она, потрясенная. – Не смей и думать об этом, слышишь?

– Да смысла нет. Мне об этом сто раз говорили, когда я все эти попытки предпринимал. Проклятье умирающей ведьмы – да еще той, что пожертвовала собой ради детей, чтобы оградить их от самого черного из зол? Такое проклятье – штука мощная.

– Когда мы закончим, я помогу тебе найти способ. Мы все тебе поможем.

– Спасибо, но это я должен сделать сам. Если такой способ есть – я найду его. Я никогда не оставлю поисков, потому что из-за этого клейма ты не можешь подарить мне завтрашний день. Я даже не смею тебя об этом просить и сам не могу дать тебе будущее. И мы никогда не сможем иметь детей. – Он кивнул. – Вот, вижу, ты и сама понимаешь. Никто из нас не захочет произвести на свет ребенка, зная, что он обречен нести это бремя.

– Да, не захочет. – Брэнна чуть не стонала. Отчаяние и осознание жестокой реальности надрывали ей сердце. – То есть… когда все закончится, ты снова уедешь.

– Когда все закончится, разве мы с тобой сможем, как сейчас, быть вместе, зная, что у нас никогда не будет той жизни, какую мы себе представляли? Зная, что вот это, – он коснулся клейма под повязкой, – будет стоять между нами и после конца Кэвона? Пока я ношу на себе его знак, конец никогда не наступит по-настоящему и проклятье Сорки будет жить на мне вечно. На мне и во мне. А потому я никогда не перестану искать способ его снять.

– Выходит, ее проклятье вернулось втройне. Ты, я, та жизнь, которая могла бы у нас быть, – это его жертвы.

– Зато у нас есть сегодняшний день. Я и не надеялся, что мы с тобой снова будем вместе.

– А я думала, этого будет достаточно – что мы опять вместе. – Брэнна шагнула в его объятия и крепко прижалась к нему.

– И лучше нам этот день не тратить понапрасну.

– А мы и не будем его тратить понапрасну. – Она подняла к нему лицо, потянулась губами к губам. – Будь моя воля – я бы предпочла, чтобы мы были обыкновенными людьми.

Он выдавил из себя улыбку.

– Быть обыкновенной – это не про тебя.

– Просто женщиной, которая варит мыло и свечи и держит в деревне симпатичную лавчонку. А ты – просто мужчиной, у которого есть две конюшни и школа ловчих птиц. Если бы это было в моей власти… Однако…

Он посмотрел на стойку, где были разложены ее ведовские книги и расставлены банки и склянки.

– Будь мы обычными людьми, мы не могли бы сделать то, что должно быть сделано. Давай лучше опробуем твой заговор, не то ты опять скажешь, что кровь свернулась, а тебе нужна свежая.

«Долг, – подумала она. – И предназначение. Ни тем ни другим пренебрегать нельзя».

Она достала котел, развела тихий огонь.

Долгий процесс требовал не только скрупулезной точности и упорства. Брэнна мысленно велела себе забыть предыдущие неудачные попытки и рассматривать нынешний опыт как первый. Токсичная смесь пузырились и дымила, а они с Фином держали руки над котлом, заставляя варево медленно-медленно перемешиваться.

Когда дошло до заключительной стадии, Брэнна набрала полную грудь воздуха.

– Гуще, гуще и черней яду сделаться велю, – монотонно забормотала она.

Фин подхватил:

– И чем гуще, тем верней демон встретит смерть свою.

– Сила трех, соединись, – хором пробубнили они. – Воля трех, осуществись! Так велим. Да будет так!

Брэнна почувствовала перемену, ощутила исходящую от нее и от Фина энергию, усилие воли. Они взялись за руки, объединяя эту силу и волю, давая им слиться и тем самым приумножиться.

Она отсекла все остальное и сфокусировалась на одном этом слиянии, на их предназначении, и сердце в груди начало отбивать барабанный ритм, а тепло и запахи ее мастерской исчезли.

Остался только свет, яркий, ослепительный, он поднимался в ней, растекался от нее во все стороны. И соединялся с тем, что поднималось и распространялось от него.

Слияние, физическое, сокровенное, духовное, мощное, нарастающее подобно буре, пронзило ее, как оргазм.

Голова ее запрокинулась. Она воздела руки – ладони вверх, пальцы широко расставлены. И заговорила не своим голосом:

– Готово средство против тьмы. Закаленное на огне веры и света. На земле Священной Жертвы Смуглой Ведьмы трое, трое и еще трое восстанут вместе против зла, порожденного тьмой. Будет кровь, и будет смерть. – Она была в каком-то дурмане. – Взять коня, сокола, собаку и вызвать демона по имени. Позвонить в колокольчик, открыть книгу, зажечь свечу и назвать имя. Белым огнем, слепящим, ярким, объять его камень и запечатать врата. Будет кровь, и будет смерть. Будь то демон, смертный или маг – будет кровь, и будет смерть.

Глаза ее, сделавшиеся совсем черными, закатились. Фин успел ее подхватить, не дав ей упасть. Брэнна просто обмякла и сложилась, как кукла-марионетка с обрезанными ниточками.

В тот момент, когда он подхватил ее на руки, она прижала ладонь к его плечу.

– Все в порядке. Просто голова закружилась.

– Сядь! Сядь тут. – Фин опустил ее на диванчик у очага, зашел в кладовку и тщательно осмотрел там все, пока не нашел то, что искал.

Он не стал возиться с плитой, а приготовил чай щелчком пальцев и добавил туда шесть капель эликсира и отнес ей.

– Пей и не спорь! – приказал он. – Это твое же средство.

– Понимаешь… Стою там, залитая всем этим светом и этой огромной энергией, а в котле наше зелье все перемешивается, густеет, булькает. Потом словно вижу себя со стороны, и тебя тоже, и отчетливо слышу слова, которые произношу, – а на самом деле рот у меня закрыт. У меня и раньше случались такие озарения, когда видишь то, что только еще должно произойти. У нас у всех они бывали. Но чтобы так мощно и так внезапно – никогда. Да в порядке я, говорю же тебе. Честное слово!

Или почти в порядке, про себя уточнила Брэнна и выпила сдобренный бальзамом чай.

– Просто когда видение ушло, было ощущение, что меня выжало как лимон. Но только на короткий миг.

– У тебя глаза были чернее ночи, а голос раздавался, как в горах эхо.

– Я была не я.

– Это точно. Что на тебя нашло, Брэнна?

– Сама не знаю. Но сила и свет этого видения поглотили меня без остатка. И еще, Фин, это было невыразимо прекрасно. Это то, что живет в нас, но многократно усиленное – будто разом зажглись тысяча солнц, вовне и внутри. Не знаю, как объяснить.

Она выпила еще чаю и почувствовала, что приходит в себя.