с Лёней вместе играли только один спектакль – «Мастер и Маргарита», он – Мастера, я – Маргариту.

Правда, были поэтические представления – «Товарищ, верь!» и «Владимир Высоцкий», в которых я знаково изображала Н.Гончарову и М.Влади, возлюбленных поэтов, и где мы в кратких эпизодах, невидимо для всех, общались друг с другом.

Для меня была чудесным мгновением сцена, когда я выходила из возка в спектакле «Товарищ, верь!» и Лёня мне протягивал руку. Легкое прикосновение… и у меня в этот момент было такое чувство, будто я излучаю свет… Счастье, Любовь и беспечное легкое озорство контрапунктом ложились к словам: «Александр страдает ужасно… ревматизм разыгрался…» Моя же душа при этом пела…

* * *

«Люблю тебя сейчас, не тайно – напоказ…» – прекрасно читал Лёня стихотворение Володи в спектакле «Владимир Высоцкий», а я знала, что Володиными словами Лёня каждый раз объяснялся мне в любви.

* * *

И только однажды мы с Лёней в спектакле «Антимиры» прочитали стихотворение А.Вознесенского «Париж без рифм».

Пандус, на котором сидят артисты. Звучит нежная музыка, и из двух порталов мы с Лёней медленно шли навстречу друг другу. Мы несли на сцену нашу тайну напоказ. Глаза в глаза. Между нами волшебное поле Любви.

И мы шли по этому полю, щедро даря зрителю свою любовь. И в глазах:

– Я люблю тебя, Нинча!

– Я счастлива, Лёнечка! Я тоже тебя люблю!

И какая нежная хрупкость в словах: «О, Париж! Мир паутинок, антенн и оголенных проволочек… Как ты дрожишь, Париж… Как тикаешь мотором гоночным, о сердце, под лиловой пленочкой…» И сердце полушепотом: «Спаси и сохрани нас, Господи!..»

Спектакль «Мастер и Маргарита» превращался в историю нашей жизни. Даже не могу сказать, я – играла, я – жила. Я любила, я ждала чуда, я рыдала, я ненавидела, я готова была на все, чтобы соединиться с Лёней, моим возлюбленным Мастером. И удивительно, как точно характер Маргариты совпадал с моим тогдашним. Ее страдания были моими страданиями, и я верила! («Я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же в самом деле мне послана пожизненная мука?.. Я лгала и обманывала, и жила тайной жизнью, сокрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно».)

Похожие слова почти каждый день я обращала к Богу. Я верила, что мы наконец-то когда-нибудь с Лёней будем вместе, а когда я видела больного Лёню – Мастера после сцены «бала» (тогда я, может быть, не совсем это осознавала), мне было страшно за его жизнь, и я – Маргарита – верила, что упрошу спасти моего возлюбленного… нас…

И на каждый спектакль я бежала отдать накопившееся за время разлуки. Пожалуй, только в этом спектакле я до конца выразила свои чувства, была сама собой – настоящей.

Глава 13

Швейцария

В 1988 году мы с Лёней получаем от наших друзей Горбуновых приглашение приехать к ним в гости в Берн, где они временно жили и работали. Володя, будучи главным инженером, руководил строительством жилого дома на территории посольства с 1986 по 1992 год. Не раздумывая долго, найдя недельное окошко в репертуаре театра, собрались в одно мгновение и очень скоро вступили на швейцарскую землю. Мы в аэропорту. Навстречу бежит Танечек с букетом. Какое счастье! Она – маленькая, улыбка до ушей, запыхалась… Здравствуйте, дорогие! А вот и мы! А вот и Володя… объятия, поцелуй… садимся в машину, едем к ним домой. Угадали, как мы отметили эту встречу? Правильно. «А поутру они проснулись» – так рассказала одна из фотографий на следующий день.

В день приезда познакомились с нашим послом в Швейцарии Зоей Григорьевной Новожиловой. Высокая, красивая, с иссиня-черными волосами, туго уложенными на затылке в пучок, она встретила нас с замечательной улыбкой, приглашающей на доверительное, дружеское общение, чем мы с Лёней с радостью воспользовались.

Всю неделю с утра до вечера мы с нашими друзьями знакомились с этой восхитительной страной.

Ах, Швейцария! Где мы только с Лёней не побывали – Берн, Монтрё, Муртен, Тун, Интерлакен, Адельбоден, Люцерн, Андерматт, Веве…

Я даже побывала в гостях у барона Эдуарда Александровича Фальц-Фейна в его маленьком, но в таком милом государстве Лихтенштейн, – к сожалению, без Лёни, у которого, по-моему, в то время была запланирована встреча в посольстве. Меня же на встречу с бароном взяли с собой советник-посланник Владимир Георгиевич Ефимов и его жена Римма Викторовна.

Машина довольно быстро довезла нас до Лихтенштейна. «А где граница?» – спрашиваю. «Она осталась позади, – отвечают мне, – мы только что ее проехали». А я и не заметила, ее просто нет, – как-то несерьезно. Подъезжаем к дому, где нас встречает хозяин. Уже в очень солидном возрасте, но какой молодой: высокий, стройный, загорелый, и ему очень идут шорты. После положенных слов приветствия нас приглашают в дом.

Мы с Риммой шарим глазами по стенам, увешанным уникальными картинами русских художников, две из которых при прощании барон подарит нашему посольству, портретами отца, матери, ближайших родственников. Потом Эдуард Александрович с удовольствием и подробно расскажет о них, о своих корнях, завораживая нас прекрасной русской речью. Мы ходим, как по музею, впитывая и запоминая свои ощущения о той дореволюционной России, которую так бережно хранит этот гостеприимный дом.

«Многое из того, что вы видите, я был бы счастлив отдать в дар России, если бы был уверен в их сохранности. Неоднократно велись переговоры на эту тему, но у них нет для этого отдельного помещения… значит, не нужно», – сокрушался барон.

Конечно же, на память сделали несколько снимков. Обогатив себя духовно, начинаем прощаться. Хозяин выходит на улицу проводить нас. Мы садимся в машину. Отъезжая, оборачиваемся, смотрим на удаляющийся кусочек России в маленьком государстве Лихтенштейн.

Лёня часто любил передо мной похвастаться, перечисляя страны, где он побывал, а их было действительно очень много. Теперь я могла козырнуть: «Зато я была в Лихтенштейне, а ты – нет».

Путешествуя по городам, Лёня с Володей поочередно все снимали на камеру. Лёня впервые познакомился с работой оператора – это ему очень пригодится в свое время, когда он начнет снимать свой первый фильм «Сукины дети». А сейчас у него в руках камера, он немного воображает, напуская на себя солидность опытного оператора.

В эту поездку мы с Лёней решили разыскать могилу Чарли Чаплина на Вевейском кладбище. Поехали вчетвером. Володя – за рулем. Рядом Лёня с кинокамерой снимает пробегающие мимо нас опрятные швейцарские деревни, сменявшиеся по обе стороны дороги дивными пейзажами. Какая красота! Даже наши голоса обрели мягкие