Мощные реактивные двигатели натужно ревели, их тихий рокот проникал в салон стальной птицы, которая быстро приближалась к берегам Японии. В отдельной полукабине у иллюминатора сидел японец средних лет. Старший стюард уже третий раз менял чашки с кофе, которые он ставил на столик перед японцем, но тот, не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Кофе остывал, и стюард, исполняя приказ командира оказывать этому пассажиру особое внимание, в очередной раз менял остывшую чашку кофе на новую с дымящимся ароматным напитком.

Личу Макото недавно исполнилось сорок. Семьи у него не было, да и потребности в семейном очаге он не испытывал. Он считал, что его работа – работа инструктора по боевому карате – самое подходящее для мужчины дело. Двенадцать лет назад он, молодой двадцативосьмилетний мастер, неоднократный победитель многих первенств и чемпионатов, получил приглашение от военного ведомства США, предлагавшего ему работу в качестве инструктора по подготовке спецподразделений морской пехоты.

Распечатав большой красочный конверт с американской эмблемой и прочитав текст контракта, он тут же отправился к своему учителю. Перед таким ответственным шагом, как подписание контракта, даже такого удачного и долгожданного, он не мог не сообщить о своей радости наставнику. Этого приглашения Лич ждал давно. Он заметил, что вездесущие корреспонденты и спортивные наблюдатели, постоянно пребывающие на всех спортивных мероприятиях, уделяют ему особое внимание. Он чувствовал на себе их оценивающие взгляды. Видел, как они тщательно записывают что-то в свои блокноты и перед его очередным выходом на площадку более тщательно готовят кино– и фотоаппаратуру.

Лич чувствовал это и ждал, когда же его пригласят для серьезной работы. Предложения принять участие в турне, провести серию показательных встреч, выступать в кимоно какой-либо фирмы не привлекали его. Макото ждал предложения, которое сулило бы ему высокий и постоянный заработок, а кроме того, давало бы возможность приобрести широкую популярность и непререкаемый авторитет в изменчивом мире боевых искусств. И вот такое приглашение пришло. Макото бежал к дому учителя, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, лавируя между машинами, тщетно сигналившими ему…

Сигиеси Сегути встретил одного из лучших, если не самого лучшего, представителя своей школы радушно, но сдержанно. Шестидесятилетний наставник усадил своего гостя за низенький столик, на котором, как по волшебству, с помощью супруги хозяина появились чайник, чашечки и традиционные сладости, знакомые Личу с раннего детства.

Лич протянул учителю контракт в конверте с солидной эмблемой и сопроводительным письмом. Наставник, не торопясь, прочитал письмо, затем контракт. Во время чтения на его лице дрогнул ни один мускул: он просто внимательно читал. Нетерпение впервые охватило Лича, он не мог дождаться, когда учитель оторвется от текста и скажет свое слово. Но, прочитав бумаги, учитель молча вернул их Макото и сделал несколько маленьких глотков ароматного чая, который его супруга умела заваривать, добавляя в чай цветы и травы, придававшие напитку неповторимый вкус и аромат. Макото ждал, что скажет учитель, а тот спокойно пил чай и незаметно наблюдал за своим всегда спокойным и выдержанным учеником.

Сигиеси Сегути вспомнил, как четверть века назад родители привели к нему тогда еще трехлетнего Макото. Он хорошо запомнил то время, потому что тогда же он привел в зал своего младшего сына Ито Сегути, и оба трехлетних малыша влились в группу таких же, как они, детей. Лич был намного одареннее от природы, чем его сын Ито. Сигиеси не без грусти констатировал это через несколько лет, когда ребята вышли на первые в своей жизни соревнования. Движения Лича отличались свободой и раскованностью. Мальчик быстро реагировал на действия своих соперников, вовремя блокируя их выпады и отвечая короткими и часто успешными атаками. А Ито был скован, пропускал атаки своих соперников и после второго круга выбыл из соревнований.

С тех пор Лич выигрывал почти все соревнования, изредка занимая вторые места. Он работал легко и непринужденно, быстро догоняя и опережая по уровню владения техникой более старших учеников. Ито же при всей своей старательности и работоспособности никак не мог догнать своего партнера. Вскоре мальчики подружились, и Сегутистарший смог лучше узнать Лича, так как тот стал часто бывать у них дома.

Все в этом талантливом мальчике нравилось наставнику, но незаметно постоянные победы стали делать его более самоуверенным. На тренировках он так же внимательно слушал объяснения своего тренера, так же старательно отрабатывал технику, но его отношение к товарищам несколько изменилось. Нет, он не презирал их за то, что они не имели таких успехов в постижении карате. Когда его просили, он объяснял им особенности своей техники, но во всем его поведении чувствовалось некоторое отчуждение и высокомерие.

Какая-то незримая преграда встала между ним и другими учениками Сигиеси Сегути. Наставник специально ставил его инструктором на группу новичков, чтобы Лич мог увидеть, как тяжело и болезненно идет процесс обучения, а заодно и понять, что большие успехи требуют еще большей работы. Но Лич, проявляя неплохие задатки будущего тренера, мало задумывался над проблемами взросления, становления характера, духовного воспитания мастерства.

Сигиеси вспомнил, как однажды его сын на одном из турниров, выигрывая поединок за поединком, приближался к финалу и вдруг в финальной схватке поскользнулся на полу, который ассистенты не успели протереть, и вывихнул ногу. Врач снял его с соревнований, поэтому Ито занял только второе место. После награждения Ито отвезли в больницу. Здесь выяснилось, что связки сильно повреждены, но кости целы. На ногу наложили гипсовую повязку, тренировки на время надо было отложить. Сын сник не от боли, а оттого что завтра он не сможет прийти в зал и встать в общий строй. Даже первый успех и первая высокая награда не радовали его. Вечером Сигиеси подошел к постели сына и, строго глядя на него, сказал:

– Хочешь стать настоящим мастером – терпи. Завтра ты придешь в зал и будешь работать над техникой китайских рук и техникой дыхания, но, если хоть на миг ты перестанешь верить в свои силы, стремиться к чистоте и совершенству, я откажусь тренировать тебя. Жизнь будет испытывать тебя горем и славой, но только тот сможет удостоиться звания мастера, кто остается мастером, выйдя из зала. Запомни, любой мастер должен быть прежде всего мастером жизни, иначе это просто человек, получивший некие знания, но не умеющий ими пользоваться. По силе твоего духа, по твоему поведению судят о твоей семье, твоей школе, твоей стране. В стране ты представляешь школу, за пределами страны ты представляешь свою родину. Никогда не забывай об этом. А теперь – спи.

Сигиеси повернулся и вышел, закрыв дверь, а Ито еще долго лежал и размышлял о словах, сказанных отцом. Отец впервые говорил с сыном так серьезно, и Ито понял, как глубоко и нежно отец любит его, хотя редко открыто показывает это. Ито прекрасно знал, что отец никогда не создавал для него привилегированных условий, никогда не давал поблажек.

После этого случая Сигиеси заметил существенную перемену в своем сыне. Ито стал еще более собранным и старательным, неудачи делали его упорнее, а победы не кружили голову. Но успехи Ито были намного скромнее успехов Лича…