– В Переяславце стражники княжеские должны быть, пусть они весть передадут!

– Каждый миг дорог, мамо, я кратчайшей дорогой поскачу!

– Ой, погоди, я сейчас чего-то приготовлю, – вскочив на ноги и утирая покатившиеся слёзы, засуетилась Живена. – А Беляна-то на огородах, её позвать нужно…

– Я к ней по пути заскочу, нет у меня времени, – быстро меняя сёдла на коне и опоясываясь мечом, отвечал матери Младобор.

Живена на скорую руку собрала снедь.

– Погоди, сыне, молочка парного на дорожку…

Уже в седле Младобор осушил одним духом небольшую кринку с тёплым молоком и, поцеловав мать, тронул коня.

Беляна, увидев своего мужа в боевом седле и с мечом у пояса, едва не лишилась чувств.

– Младоборушка, куда ты? Как же это, неужели…

Муж почти на ходу слетел с коня и подхватил её на руки.

– Ну что ты, Белянушка, что ты, ладушка моя, да не волнуйся так, я только весточку князю передам, – покрывая поцелуями родной лик, шептал Младобор. Он ещё раз крепко обнял любимую и вскочил в седло. – Я скоро обернусь! – крикнул он, пришпоривая жеребца.

Вечером, когда вернулся с поля необычно уставший и хмурый Звенислав, заплаканная Беляна спросила про Ярослава.

– Так он же вперёд меня должен был вернуться, – несколько удивился старый Лемеш, усаживаясь под навесом, – с другими отроками коней погнал.

– Точно, пригнали коней, – всплеснула руками Живена, – только я Ярославку не видела, за козами на выгон ходила.

– Цветена, – строго позвала дочь Беляна, – а ну, реки, куда это Ярослав подевался, он узелок собирал с едой, говорил, в ночное с отроками пойдёт, а сейчас нету нигде.

– Он в Доростол следом за отцом подался, – не поднимая очей на мать и деда с бабкой, едва слышно проговорила насупившаяся Цветена. – Велел сказать вечером, чтоб вы не волновались…

Услышав такие слова, Живена схватилась за сердце, а Беляна, обхватив голову руками, зашлась душераздирающими криками. Звенислав встал и, хромая больше обычного, пошёл в стойло к лошадям, которых всегда любил и понимал, как и они его. Здесь, подальше от стенающих женщин, он тяжко опустился на сено и что-то зашептал, не то молясь, не то жалуясь верным коням, которые тянули к нему свои умные большеглазые морды, мотая ими и фыркая, будто хотели утешить и стряхнуть нависшее над хозяином новое горе.

– Притыка, – окликнул начальника Святославова флота его дозорный сотник, – тут пловца наши обнаружили, с той стороны Дуная плыл с конём своим. Речёт, что важная весть у него для самого князя.

– Давай его сюда, поглядим, кто таков, – пробасил старый темник.

К нему подвели крепкого коренастого мужа, мокрого, со слипшимися на голове русыми волосами, одетого как огнищанин. Он выглядел рассерженным или даже обиженным из-за того, что ему не верят и не ведут к князю, да ещё и меч отобрали.

– Кто таков, откуда и с чем к князю рвёшься? – строго спросил Притыка.

– Младобор Лемеш из-под Переяславца, переселенцы мы, из берестянских огнищан, – ответил мокрый муж. – Я с важной вестью к князю.

– А чего это князь тебя слушать станет, ты же никому так и не сказал, что за весть? – не выдержал дозорный сотник.

– А того, что князь мне… что я князю… знает он меня, вот, а ещё более отца моего Звенислава Лемеша, который меня и послал сюда.

– Погоди, – вдруг вскочил Притыка, – а не тот ли это Звенислав, который был…

– Старшим конюшим в походе на Хазарию, – закончил Младобор слишком медленную речь главного лодейного начальника, который с годами ещё более раздался вширь, а черепом совсем облысел.

– Младобор, значит, младший Лемеш? Постой, постой, ведь это брата твоего… когда он умирал, а Издеба меч… твоему отцу… – Притыка от нахлынувших воспоминаний говорил рвано и непонятно для прочих.

– Меч Вышеслава отец повелел взять, а вот они, – Младобор кивнул на растерявшегося дозорного сотника, – забрали.

– А ну, вернуть меч немедля! – рыкнул на сотника темник. – Как же тебе, сыне, пред князем и без меча боевого…

– Гляди, княже, кого мои дозорные из дунайской волны вытащили! – торжествующе пробасил Притыка, когда они с Младобором предстали перед Святославом.

– Погоди, – остановил его князь, – сам вспомню. Он некоторое время глядел на мужа, прикидывая, где его видел. – Младший сын Звенислава Лемеша, кажется, мой однолеток, а зовут…

– Младобором, – снова не сдержался Лемеш.

– Точно, Младобором, так ты из Киева, что ли?

– Нет, мы же по твоему слову, княже, сюда переселились, под Переяславцем землю пашем, дом поставили.

– Так почему ни разу ко мне не подошли, я же в Переяславце часто бываю, столица моя там, – молвил удивлённо князь, но, увидев, как смутился Младобор, только махнул рукой: – Весь в отца!

– Княже, по Дунаю вверх идут многие корабли греческие, сколько точно, не ведаю, но не одна сотня. А ещё отец велел передать, что среди тех кораблей есть огненосные дромоны, такие, как в Фанагории ему видеть приходилось, он их по медным трубам для метания огня узнал.

– Так, значит, флот, говоришь, греческий, да ещё с огнемётами? – покрутил ус князь. – Будем готовиться к встрече. А тебе, Младобор, дякую! – Он хлопнул Лемеша по плечу своей крепкой дланью.

– Светлый и чистый муж сей Младобор, – услышал голос жены за спиной Святослав, когда за Притыкой и Лемешем закрылась дверь. – Мне показалось, что он с тобой как-то прочно связан, но каким образом, не могу пока уразуметь, – задумчиво молвила жрица, всё ещё глядя не то на дверь, за которой скрылись ночные гости, не то в самую Навь, что доступна только волхвам и кудесникам.

А на следующую ночь дозорные всё того же Притыки выловили ещё одного пловца. Русоволосый отрок лет пятнадцати едва дышал, видно, крепко нахлебался дунайской водицы. Умелые лодейщики быстро привели отрока в чувство, и он заговорил, вначале с трудом, иногда сплёвывая подкатывающую к горлу воду.

– Кто таков есть, зачем в Доростол пробирался, реки! – сурово вопросил дозорный сотник.

– Ярослав Лемеш я, – молвил «утопленник». – Хочу супротив греков биться вместе с князем Святославом! – уже твёрже, после короткой передышки, закончил он.

– Да что ж это такое, – дивясь и возмущаясь, проговорил сотник, – как вечер, так по одному Лемешу из воды достаём! Вы чего там, в воде, плодитесь, что ли?

– Нет, – серьёзно ответил Ярослав. – Просто по берегу к граду не подобраться, греков тьма-тьмущая, дозоры конные аж до самой воды шастают, вот я и решил вплавь, да мне в конце ногу свело…

– Понятное дело, ногу свело, страх одолел, вот и начал воду хлебать. Добре, братцы, что в оба глядели за рекой, ведь утонуть мог отрок, – сокрушённо молвил сотник. – А Младобор Лемеш тебе кем приходится?