Иггур повернулся, собираясь удалиться, но Магрета успела схватить его за руку:

— Ты чего-то недоговариваешь! Я вижу, как ты страдаешь. Отчего? Расскажи!

Иггур взглянул на Магрету с высоты своего роста, посмотрел на ее руку на своем запястье, потом — снова ей прямо в глаза и, к ее, а больше к своему собственному величайшему изумлению, опять сел на кровать.

— Меня мучают воспоминания о Рульке, — запинаясь пробормотал он похолодевшими губами. — Я не могу забыть, что чувствовал, когда он копался у меня в голове. — Усилием воли Иггур заставил язык повиноваться. — Наверное, я буду страдать от этого до самой смерти. Меня гнетет страх перед Рульком. Он, как огромный скорпион, сидит у меня на спине и уже готов вонзить в шею свое ядовитое жало. — Иггура от копны его черных волос до носков высоких серых сапог сотрясала дрожь. Он закрыл лицо руками.

— Но разве его плохо стерегут?

— Пока его охраняют, он никуда не денется. Но он в состоянии освободиться, если стража потеряет бдительность, если кто-нибудь ее снимет или найдет ключ от места заточения Рулька. Зеркало — как раз такой ключ, который ты выбросила в пыль на дорогу, где его может подобрать любой безумец. А ведь я не спеша готовился к решающей схватке, разыскал Зеркало и подчинил его своей воле! Да, да! Я узнал почти все его секреты!

— Оно звало и меня, — сказала Магрета, вспомнив силу чар Зеркала.

— Тогда берегись! Это кривое, лживое зеркало! Оно постарается околдовать тебя и погубить!

— Никогда не подумала бы! — пробормотала ошеломленная Магрета.

— Теперь все мои планы пошли прахом. Зеркало вырвалось на свободу и может попасть в руки кому угодно. Если Феламора по-прежнему такая, какой я когда-то ее знал, она осторожна и будет разумно пользоваться Зеркалом. Но кто знает, во что она превратилась за прошедшие столетия?! А что если им завладеет Мендарк?! Или, еще хуже, его соперник Тиллан?! В последнее время, — помолчав, продолжил Иггур, — я разрабатывал новые планы военных действий. То, что раньше я мог совершить с помощью Зеркала, мне придется добиваться силой армии и ценой кровопролития. Армия ждет моей команды, но воины не могут вечно пребывать в боевой готовности. Что же мне теперь делать?! Дать команду наступать?! Или ждать и надеяться, что Зеркало будет найдено?!

Иггур взял себя в руки и бросил на Магрету суровый взгляд. Та отпустила его запястье.

— А как мне прикажешь поступить с тобой? Вельмы преследуют Карану, но она снова и снова ускользает от них. — Услышав это, Магрета посмотрела на Иггура широко открытыми глазами. — Я вижу, тебя это тоже удивляет. Очевидно, она не так проста, как мне показалось. Мои лазутчики донесли, что она уже далеко на севере, где-то около Хетчета. Но Зеркало теперь может быть где угодно. Вполне вероятно, что оно уже у Феламоры, которая использует Карану как приманку для вельмов.

Иггур отошел в сторону, едва слышно разговаривая сам с собой: «Я должен все узнать! Но как?! О планах Феламоры Магрета, видимо, ничего не знает. Но, может, ее мысли помогут мне их разгадать? Вельмы в состоянии проникнуть в ее разум, но я не уверен, что они вполне надежны в этом деле. Я привязался к ней и не хочу, чтобы они причинили ей вред. А могу ли я доверить вельмам то, что они раскопают у нее в голове? Ведь это уже не прежние покорные вельмы! Они, кажется, забыли, кто здесь хозяин! Да, все, что я так долго и старательно возводил, начало рушиться, как карточный домик! Выходит, я пригрел змею на своей груди!»

Иггур обернулся и взглянул на Магрету, восхищаясь ее мужеством и испытывая отвращение к самому себе. Потом он, тяжело шагая, вышел из комнаты. Когда Магрета осталась одна, она очень испугалась. Она не сомневалась, что Иггур отдаст ее вельмам, но этого не произошло.

После их разговора Магрета стала видеть Иггура реже. Ее охраняла усиленная стража, потому что сам он был занят подготовкой своей армии, разработкой стратегических планов и тактических ходов, попытками предусмотреть все возможные направления развития событий. Магрете было одиноко и страшно. Ей нечем было занять свою голову, и она все чаще и чаще думала о вельмах и о том, что они с ней сделают, когда она наконец попадет к ним в лапы.

И вот однажды, после недельного отсутствия, ее посетил Иггур. Она сразу же заметила произошедшую в нем перемену. Что-то явно случилось. Он спросил напрямик:

— Ну и как Феламора теперь поступит с тобой?

Магрета поразилась тому, что за все время своего пленения ни разу не задумалась над этим вопросом. Она понятия не имела, как Феламора будет теперь вести себя по отношению к ней. Может, она просто бросит ее на произвол судьбы как жалкую неудачницу и начнет все с начала с другой, более способной ученицей.

Иггур некоторое время стоял, наклонившись над ней, потом сел напротив.

— Как ты оказалась у нее на службе?

— Я рано осталась круглой сиротой и совсем не помню родителей. Первые несколько лет обо мне заботились чужие люди, хотя я и не знаю, как к ним попала. Потом появилась Феламора. Впервые я увидела ее, когда была совсем маленькой. Мне было года три, не больше. Я очень хорошо запомнила эту встречу, потому что испугалась Феламоры. Я и сейчас ее боюсь. Она стала часто появляться и забирать меня на несколько недель, стараясь за это время чему-нибудь меня научить. Я воспринимала ее как свою тетю, хотя и не думаю, что мы в родстве. По крайней мере, мы совершенно не похожи. Потом, когда мне исполнилось пять лет, она увезла меня в Мириладель, где живут феллемы. Это холодный край лесов и озер к югу от Великих Гор. Впрочем, ты ведь и сам знаешь…

Иггур кивнул, но ничего не сказал, не желая перебивать Магрету.

— Я живу с ней всю жизнь, а это не так уж и мало. На самом деле я гораздо старше, чем выгляжу. У меня были прекрасные наставники, кроме того, со мной занималась сама Феламора. Я все время чему-то училась. Меня учили необычным предметам замечательными методами. Я узнала такие вещи, которые не известны никому, кроме феллемов. Да ты и сам это почувствовал, — прибавила она, намекая на их поединок. — Но я так и не стала одной из феллемов. Они относились ко мне очень прохладно, хотя по своей природе они существа доброжелательные. Пока я была ребенком, феллемы вообще шарахались от меня. Я часто думаю о том, что такое постыдное совершили мои отец и мать, чтобы несмываемое пятно позора переходило из поколения в поколение. Однажды мы с Феламорой неожиданно покинули феллемов и стали жить одни. Даже на Феламору пала тень моего прошлого. Мне кажется, она это очень переживала.

Помолчав, Магрета взглянула на Иггура и улыбнулась странной, задумчивой, неловкой улыбкой.

— Удивительно, — сказала она, все еще улыбаясь. — Ты первый человек, которого я понимаю. Наверное, это потому, что мы оба страдаем: ты — от пытки Рулька, а я — от воли Феламоры.

— А как же Карана?

— Я волнуюсь за нее, но никогда не смогу ее постичь.

Магрета снова замолчала, вспоминая свою юность. Длинные каштановые пряди упали ей на лицо. Иггур на мгновение повернулся к Магрете и взглянул на нее: прямой нос, кожа, золотистая и гладкая, как мрамор, печальные глаза, потемневшие от скрытой в них тайны.