— о личном составе разведаппаратов ГРУ в США, Бирме и Индии;

— о наших разведчиках-нелегалах в США, методах их подготовки и способах поддержания с ними связи;

— о составе агентурных сетей разведаппаратов ГРУ в странах его пребывания;

— материалы оперативной переписки за период его нахождения в Бирме и Индии;

— учебники: «Стратегическая разведка», «Оперативная разведка» с грифами «Совершенно секретно», «Особой важности», и многое другое, о чем читатель уже знает.

Оборотень в генеральских погонах выдал 19 нелегалов-разведчиков, более 150 агентов из числа иностранных граждан, раскрыл принадлежность к советской военной и внешней разведке 1500 офицеров.

Не случайно бывший шеф ЦРУ Д. Вулси так отозвался о разоблаченном генерале:

«Из всех секретных агентов США, завербованных в ходе холодной войны, Поляков был драгоценным камнем в короне американской разведки».

Следует заметить, что в ходе следствия и судебного разбирательства то и дело возникала одна интрига. Военные контрразведчики считали, что Поляков не все выложил следователям и судьям. Они надеялись, что он сможет еще многое «вспомнить», что убережет от провалов некоторых агентов военной разведки и даст возможность с учетом показаний разоблаченного предателя организовать более продуктивную работу на каналах вероятного проникновения вражеской агентуры в подразделения ГРУ Генштаба.

Была подготовлена мотивированная записка на имя генерального секретаря ЦК КПСС с просьбой не лишать Полякова жизни. Горбачев отказал в просьбе чекистов. Подобным образом поступил и Хрущев в отношении шпиона Пеньковского.

Суд воздал оборотню по заслугам. Хоть и с большим запозданием, но справедливое возмездие наступило.

Русский, у кого есть здравый смысл и живое сердце, до сих пор не мог и не может быть ничем иным, как патриотом.

Н. Чернышевский

Югославия. Белград. Посольство СССР. Кабинет руководителя военной разведки полковника Кобзева Григория Петровича. Хозяин любил комнатные цветы. На подоконниках, этажерках, полках, всевозможных карнизах и выступах стояли причудливых форм горшочки, увенчанные сочной листвой и яркими соцветиями. Здесь нашлось место для фикуса и кактуса, азалии и драцены, араукарии и столетника и еще каких-то цветов и растений, приобретенных любознательным натуралистом по жизни и подаренных коллегами-подчиненными.

Большинство это делали искренне, уважая слабость начальника к его, казалось бы, неестественному для суровой профессии разведчика хобби.

Однако были и такие «дарильщики», которые надеялись после этого на снисхождение в службе. Для такой породы блюдолизов разочарование наступало достаточно быстро. Служба у Григория Петровича была на первом месте — он ею жил! Он был настоящим бойцом невидимого фронта.

На столе лежали свежие газеты и журналы, которые он, пусть по диагонали и быстро, прочитывал все. Нужные сведения находил в публикациях по заголовкам и ни разу не ошибался. Кобзев умел вычислить и вычленить главное из потока газетно-журнальной информации, оценивал ее с позиций профессионала и смело, некоторые обработанные материалы отправлял в Центр. Его обобщенные справки и шифротелеграммы, сделанные на основе открытых источников, Москва читала с интересом. Это был специалист, которому периодика приносила информационные плоды, так как он мог отличить правду от дезинформации.

Однако сейчас его мысли были заняты другим делом, более важным, чем чтение прессы. Предстояло организовать и провести ответственную операцию по связи в одном из городов на побережье Адриатического моря. Готовилась встреча с ценным агентом, который прибывал туда на короткое время по коммерческим делам. Встал вопрос: кого послать? Кандидатов и много, и мало. Подумав, выбор остановил на майоре Ветрове. Он уже второй раз в командировке в Югославии. Опытный работник, часто бывал в том городе.

Именно в это время позвонил посол и пригласил к себе в кабинет. Своему заместителю полковнику Терехову Кобзев дал команду:

— Найдите Ветрова. Он мне будет нужен после беседы с «дедом».

Так вся советская колония величала ласково посла, умудренного опытом профессионала-дипломата.

Посол знал о своей кличке и никогда не обижался, по всей видимости, опытному дипломату нравился этот почетный титул — «дед».

* * *

Майор Ветров Николай Иванович ждал очередного звания, работая под ««крышей» торгового представительства. Дело свое и «чужое» по линии Министерства внешней торговли знал великолепно. К нему как к опытному сотруднику обращались и «чистые» — торгпредовцы, и те, кому по роду служебной деятельности предстояло сражаться на невидимом фронте под флагом этой организации.

Активной работы против Югославии в то время как ГРУ ГШ, так и ПГУ КГБ не вели. Однако с учетом того, что эта балканская страна представляла собой один из стратегических перекрестов Европы, где почти все разведки мира чувствовали себя раскованней, чем в других государствах, наши резидентуры держали руку на пульсе событий.

Советское руководство прекрасно понимало, что Балканы были и будут объектом раздоров и источником локальных межнациональных конфликтов, местных войн, переходящих в мировые. Именно здесь находилась всемирная бродильня гражданских сшибок, которые могли в любой момент выплеснуться из федеративной бочки, еле сдерживаемой государственными обручами. Чего стоило Косово…

Нагло работали американцы, умело и тонко плели вербовочную паутину англичане, осторожно, но целеустремленно действовали немецкие спецслужбы.

Югославия 70-80-х годов прошлого столетия чем-то напоминала по оперативной обстановке Швейцарию предвоенного и военного времени, кишащую резидентурами, конспиративными и явочными квартирами, почтовыми «ящиками», связниками и агентурой соперничающих между собой разведок мира.

Все это старо как мир. Так было, так есть и так будет, пока будут существовать границы, делящие планету Земля на державы, империи, республики, федерации и конфедерации.

У посла Кобзев задержался ненадолго, но характер беседы был не из приятных. Оказывается, его подчиненный подполковник Иваненко попал в автомобильную аварию. В этой истории была одна странность: советский военный дипломат якобы пытался незаметно, до приезда стражей автодвижения скрыться с места происшествия.

— Что-то непохоже на Валентина, — ответил послу полковник. — Мужик смелый, решительный, никогда не боялся говорить правду, даже горькую. Ладно, разберемся.

Подходя к кабинету, Кобзев увидел майора Ветрова, ожидавшего у двери его «зеленого» кабинета. Обменялись приветствиями. Кобзев открыл дверь, пропустил вперед Ветрова и предложил стул за приставным столом. Затем он потянулся к радиоприемнику «Филипс» и включил его. Сквозь густую черную сеточку динамика полилась веселая музыкальная мелодия, не мешающая разговору, но создающая защитный фон от подслушивания. Именно многолетний опыт заставил его сделать этот шаг.