Харри заметил, что девушка покраснела.

— Хм. Нам бы тоже хотелось побеседовать с Софией.

— Пожалуйста.

— Без свидетелей, — уточнил Харри.

Отец с матерью переглянулись. Безмолвная дуэль продолжалась считанные секунды, но Харри успел кое о чем догадаться. Наверно, в свое время все решал он, однако в новой реальности, в новой стране она сумела приспособиться куда лучше и решала теперь сама. Она кивнула Харри:

— Ступайте на кухню. Мы мешать не будем.

— Спасибо, — поблагодарила Беата.

— Не за что, — серьезно отозвалась женщина. — Мы хотим, чтобы вы поймали убийцу. Вы что-нибудь знаете про него?

— Мы полагаем, это наемный киллер, проживающий в Загребе, — сказал Харри. — Во всяком случае, он звонил из Осло в тамошнюю гостиницу.

— В какую?

Харри удивленно посмотрел на отца, задавшего вопрос по-норвежски.

— «Интернациональ», — сказал он и заметил, что отец с дядей переглянулись. — Вы что-то знаете?

Отец покачал головой.

— Я был бы вам очень признателен, — продолжал Харри. — Этот человек охотится за Юном, вчера буквально нашпиговал пулями его квартиру.

На лице у отца появилось недоверчивое выражение. Но он промолчал.

Мать прошла на кухню, София нехотя поплелась следом. Как все подростки, подумал Харри. Через несколько лет и Олег будет так же ершиться.

Когда мать ушла, Харри взял блокнот, а Беата села на стул прямо напротив Харри.

— Привет, София, меня зовут Беата. Ты и Роберт — у вас был роман?

София, не поднимая глаз, помотала головой.

— Ты была в него влюблена?

Девушка опять помотала головой.

— Он тебя обидел?

Впервые за все время София отвела в сторону челку и в упор посмотрела на Беату. А девочка-то красивая, только уж больно накрашена. Взгляд, как у отца, злой и опасливый. На лбу синяк, заметный, несмотря на макияж.

— Нет, — сказала она.

— Это отец велел тебе ничего не говорить, София? Я ведь вижу по тебе.

— Чего видишь?

— Что кто-то тебя обидел.

— Врешь ты все.

— Откуда у тебя синяк на лбу?

— На дверь налетела.

— Ну вот, теперь ты врешь.

София шмыгнула носом:

— Ты делаешь вид, будто очень умная и все такое, а на самом деле ничего не знаешь. Ты просто старуха-полицейская, которой вообще-то не терпится домой, к детям. Я же видела тебя там, в комнате. — В голосе звучала злость, но он уже дрожал. Ее хватит еще на одну-две фразы, подумал Харри.

Беата вздохнула:

— Ты должна нам доверять, София. И помочь. Мы стараемся остановить убийцу.

— В этом я не виновата. — У нее перехватило горло. Так, стало быть, ее хватило на одну фразу. Она расплакалась. Слезы хлынули ручьем. София наклонила голову, челка снова завесила глаза.

Беата положила руку ей на плечо, но она ее стряхнула, крикнула:

— Уходите!

— Ты знала, что Роберт осенью ездил в Загреб? — спросил Харри.

Она быстро посмотрела на него, с недоверчивым выражением на лице, по которому текла тушь.

— Он тебе не говорил? — продолжал Харри. — Значит, не говорил и о том, что влюблен в девушку по имени Tea Нильсен?

— Нет, — всхлипнула она. — А что?

Харри пытался прочесть по ее лицу впечатление от услышанного, но в потеках черноты ничего не разглядишь.

— Ты приходила во «Фретекс», спрашивала о Роберте. Зачем?

— Да пошли вы! — яростно выкрикнула София. — Убирайтесь!

Харри и Беата посмотрели друг на друга и встали.

— Подумай, — сказала Беата. — А потом позвони мне вот по этому номеру. — Она положила на стол визитную карточку.

Мать ждала их в коридоре.

— Извините, она что-то разнервничалась, — сказала Беата. — Вам бы надо с ней поговорить.

Они вышли в декабрьское утро на Якоб-Оллс-гате, зашагали в сторону Сумс-гате, где Беата оставила машину.

— Oprostite![40]

Они оглянулись. Голос донесся из тени в подворотне, где виднелись огоньки двух сигарет. Сигареты полетели наземь, двое мужчин вышли из тени, направились к ним. Отец Софии и дядя Иосип. Стали рядом.

— Гостиница «Интернациональ», да? — сказал отец.

Харри кивнул.

Отец быстро, краем глаза покосился на Беату.

— Я подгоню машину, — быстро сказала она. Харри не переставал удивляться, как эта девушка, проведшая большую часть своей короткой жизни наедине с видеозаписями и техническими уликами, сумела развить в себе такую чуткость в общении, до которой ему самому было ох как далеко.

— Я работать первый год… на этих… на перевозках. Но спина заболеть. В Вуковаре я был инженер-электрик, понятно? До война. Здесь фиг что имею.

Харри кивнул, ожидая продолжения.

Дядя Иосип что-то сказал.

— Да, да, — буркнул отец и обернулся к Харри. — Когда югославская армия хотела взять Вуковар в девяносто первом, да? Там был мальчик, он взорвал двенадцать танков этими… landmines,[41]да? Мы называли его Mali spasitelj.

— Mali spasitelj, — благоговейно повторил Иосип.

— Маленький Спаситель, — сказал отец. — Так его называли по рации.

— Кодовое имя?

— Да. После капитуляции Вуковара сербы пытались найти его. Но не сумели. Одни говорили, он умер. Другие не верили, говорили, что он вовсе не… существовал. Да?

— А при чем тут «Интернациональ»?

— После войны у людей в Вуковаре не было домов. Развалины. Некоторые приехали сюда. Но большинство — в Загреб. Президент Туджман…

— Туджман, — повторил дядя, закатив глаза.

— …и его люди дали им жилье в старой большой гостинице, Где они все на виду. Надзор. Да? Они получали суп, но не работу. Туджман не любит людей из Славонии. Слишком много сербской крови. Потом сербы, которые были в Вуковаре, начали умирать. И пошли слухи. Что Маленький Спаситель вернулся.

— Mali spasitelj, — засмеялся дядя Иосип.

— Они сказали, хорваты могут получить помощь. В «Интернационале».

— Как?

— Не знаю. — Отец пожал плечами. — Слухи.

— Хм. А кто-нибудь другой знает про этого… помощника и про «Интернациональ»?