В машине акху открылся верхний люк, и на песок выпрыгнули четверо высоченных человекообразных молодцов, одетых в нечто напоминающее комбинезоны.

Быстро темнело, и видимость становилась все хуже.

– У тебя часом нет прибора ночного видения? – обратился Даня к напарнику.

– Это еще зачем? – изумился Открыватель Путей, а затем, спохватившись, добавил: – Ах да, конечно. Все-таки какие же вы, люди, неприспособленные к жизни создания. Подожди немного. Сейчас они должны зажечь иллюминацию.

И точно. Как по команде загорелось несколько больших осветительных шаров. Юноша насчитал их ровно восемь. И образовывали они… восьмиконечную звезду с кривыми лучами неровной длины. Как и тогда, у храма Тота, во время атаки, предпринятой чародеями.

– Помешались они все тут на магических фигурах, – сплюнул Горовой.

Картинка, правду сказать, выглядела жутковато. Непроглядная тьма, опустившаяся на пустыню. И посреди нее островок неровного бледно-желтого света, из которого ощерилась гигантская морда диковинного существа.

И без того малосимпатичные черты лица Хорема-хета – Хора на горизонте; Сешепанхатума – Живого воплощения Атума; Абуль-Гола – Отца Ужаса в этой подсветке стали еще резче и словно потеряли всякое сходство с человеческими.

Акху готовились к непонятному ритуалу. Между лапами Сфинкса они установили что-то наподобие чаши из легкого серебристого металла. В нее были брошены и подожжены какие-то ароматические вещества с таким неприятным резким запахом, что он разнесся на несколько сот метров вокруг. Случайно сделав резкий вдох, Даниил закашлялся и пожалел, что в их экипировке нет противогаза или хотя бы респиратора. Волчок же дышал как ни в чем не бывало. Ему вроде бы даже нравился этот смрад.

Потом в чашу полилась жидкость темно-красного цвета. Дух изменился, став тошнотворно приторным.

Когда молодой человек понял, что именно ему напомнил этот запах, его вырвало. А ушастый нетеру, хищно раздувая ноздри, казалось, наслаждался ароматом свежей крови.

Четверка в «комбинезонах», выстроившись полумесяцем у своего жертвенника, затянула песнопение. Вернее, это сам Данькатак назвал то, что в нормальном человеческом языке вряд ли удостоилось бы наименования песни. Больше всего эти звуки походили на пиликанье кузнечиков и кваканье лягушек. Затем они переросли в ритмичное гудение вперемежку с писком и щелчками. Точь-в-точь такое, какое уже один раз довелось слышать Даниилу из уст соплеменника заговорщиков, назвавшегося Стоящим У Тропы.

И, как и тогда, на Даниила накатила волна чего-то неимоверно жуткого, отвратительного, чудовищного и непередаваемо чуждого. Зажав руками уши, он повалился носом в песок. Хотелось зарыться поглубже. Лишь бы спрятаться, лишь бы не слышать всей этой какофонии.

Вполне ощутимый укус за ногу привел парня в себя.

– Ты что, спятил?! – накинулся он на волчка. Путеводитель внимательно посмотрел в Данькины глаза и удовлетворенно кивнул.

– Еще немного, и ты свихнулся бы от Зова.

– Какого Зова? – потирая ноющую щиколотку, спросил археолог.

– Вот этого самого, – махнул лапой в сторону Сфинкса Упуат, и тут же шерсть у него на загривке вздыбилась. – Ты смотри, кажись, начинается.

Данила глянул и обмер.

Лицо Сфинкса стало медленно… меняться. С него как будто спадала маска. Человеческие черты оплывали, словно воск, и сквозь них начали явственно проступать другие.

– Великий Дуат! – взвизгнул Открыватель Путей. – Почему же они медлят! Я ведь послал сигнал еще полчаса назад.

Гигантский лик Отца Ужаса все больше напоминал… змеиную морду. Исчезли пухлые губы, широко раскрытые глаза сузились до щелей, а от горбатого носа остались две ноздри. Из них вырвался тяжелый то ли вздох, то ли всхлип. За ним последовал еще один такой же звук.

В ответ из пасти Упуата полился поток брани раза в два похлеще того, который волчок вылил на голову Даньке после его сомнительных экзерсисов в магии.

Рот того, что еще недавно было Сфинксом, стал медленно открываться…

И тогда что-то взорвалось в небе прямо над оживающим колоссом. Небо озарилось мириадами ярких огней, напомнивших Даньке праздничный салют. Сноп огня опалил морду Сфинкса, стирая с нее все. Абсолютно все. Пока не остался один овал без малейшего намека на какую-либо индивидуальность.

А в воздухе загремел знакомый голос:

– Зачем вы все это затеяли, неразумные малыши?! Кто подбил вас на подобное?! Если вы помедлите с ответом – кто надоумил вас проказничать, то я сделаю так, что вы обратитесь в пепел, превратитесь в нечто невидимое!!

– Деду-ушка! – Слезы радости и облегчения хлынули из глаз Данилы. – Дедуля, миленький!

– Это конец, – устало прошептал Упуат.

– Да, – согласился с ним кто-то, незаметно подкравшийся к ним со спины, и этот голос также был знаком Горовому.

– Это и впрямь конец, – молвил Стоящий У Тропы. – Конец эре господства нетеру над этой землей.

На острове Великой Зелени по-прежнему все было спокойно.

Все те же утесы с ниспадающими нитями водопадов; зелень леска, украшенного большими папоротниками и орхидеями; высокие пальмы, увешанные кокосами; уходящее вдаль безмятежное сине-зеленое море с мелкими барашками волн. И так же голубело над головой тропическое небо с вальяжно ползущими по нему невесомыми жемчужно-белыми облачками.

Персональный рай для одного существа. Сотворенный этим самым существом для себя любимого.

Сидя за огромным столом и как ни в чем не бывало уплетая за обе щеки наколдованный хлебосольным хозяином на скору лапу праздничный обед, Данька чувствовал себя как рыба в воде. Чего нельзя было сказать о присутствовавших здесь же Упуате и Стоящем У Тропы.

Порастерявший весь свой апломб волчок тихонько грустил над вместительной, литого золота чашей с вином, время от времени что-то поскуливая в нос. Акху же сидел, замерев, точно древнеегипетская статуя, и пока так и не прикоснулся ни к чему съестному.

«Может, у него метаболизм иного плана? Так отчего бы прямо об этом не сказать. Уж верно, дедуля бы расстарался раздобыть для гостя то, что ему по нутру».

Сам «дедушка» был явно в ударе. Болтал без умолку, не забывая при этом насыщать огромное, покрытое золотой чешуей брюхо.

– Как только я отправил Даниила восвояси, так сразу и решил вмешаться в это дело. Уж больно душок от всего этого пакостный шел. Попробовал сложить концы с концами и не смог. Ну, связался с кем надо. У меня еще остались кой-какие связи. Хвала Дуату, не все забыли о старом отшельнике. Не все.

Дракон хитро прищурил гигантский глаз. «Да уж, попробуй забудь такого. Не поздоровится несчастному склеротику».

– И вот, когда все куски мозаики сложились в одну картинку, увидел я, что ситуация требует моего личного участия. Тут кого попало не пошлешь…