Глава тринадцатая

[Отличие доказательства и знания о том, что данная вещь есть, от доказательства и знания о том, почему она есть]

Знать, что есть, и знать, почему есть, – это различное знание, прежде всего в пределах одной и той же науки, и в этой науке – двояким образом: во-первых, когда силлогизм получается не через неопосредствованные [посылки] (ибо в этом случае не берется первая причина, а знать, почему нечто есть, можно, зная первую причину); во-вторых, когда силлогизм хотя и получается через неопосредствованные [посылки], однако не через причину, а через более известный из переставляемых друг с другом [терминов]. Ибо ничто не мешает, чтобы из взаимозаменяемых [терминов] более известным был иногда тот, который не есть причина, так что доказательство будет вестись через этот [термин]. Так, что планеты близки [к нам], доказывают тем, что они не мерцают. Пусть В обозначает планеты, Б – не мерцать, А – быть близким. Тогда правильно будет сказать, что Б присуще В, ибо планеты не мерцают; но и А присуще Б, ибо то, что не мерцает, близко [к нам], а это можно узнать через наведение или посредством чувственного восприятия. Таким образом, А необходимо присуще В. Так что было доказано, что планеты близки [к нам]. Так вот, это есть силлогизм не о том, почему есть, а о том, что есть, ибо планеты близки не потому, что они не мерцают, а они не мерцают потому, что они близки. Однако можно также доказать [здесь] средний термин через больший, и тогда доказательство будет о том, почему есть. Так, пусть В означает планеты, Б – быть близким, А – не мерцать; тогда и Б присуще В, и А (т. е. не мерцать) присуще Б. Так что и А присуще В, и силлогизм будет о том, почему есть, ибо была указана первая причина. Далее, что Луна шарообразна, доказывается ее прибыванием, ибо если то, что таким образом прибывает, шарообразно, а Луна прибывает таким именно образом, то очевидно, что она шарообразна. Но так получился силлогизм о том, что есть. Если же переставить средний термин, то получится силлогизм о том, почему есть, так как не из-за своего прибывания Луна шарообразна, а, [наоборот], именно потому, что она шарообразна, у нее такие прибывания. Пусть В обозначает Луну, Б – шарообразное, А – прибывание. В тех же случаях, когда средние термины не могут быть переставлены и когда то, что не есть причина, более известно, доказывается, что есть, но не почему есть. Точно так же и в тех случаях, когда средний термин ставится вне [крайних], ибо и в этих случаях доказывается, что есть, а не почему есть, так как причина не указывается. Например, почему стена не дышит? Потому, что она не живое существо. Но ведь если бы это было причиной, почему она не дышит, то живое существо должно было бы быть причиной дыхания, так же как если отрицание есть причина неприсущности, то утверждение есть причина присущности; например, если несоразмерность тепла и холода есть причина нездоровья, то соразмерность их есть причина здоровья. И равным образом если утверждение есть причина присущности, то отрицание есть причина неприсущности. Но к приведенному примеру сказанное не подходит, ибо не всякое живое существо дышит. Силлогизм же о такого рода причине получается по средней фигуре. Пусть А, например, будет живое существо, Б – дыхание, В – стена. В таком случае А присуще всем Б (ибо все, что дышит, есть живое существо), но оно не присуще ни одному В, так что и Б не присуще ни одному В, и следовательно, стена не дышит. Однако такого рода причины подобны преувеличенным высказываниям. Это ведь преувеличение, когда более отдаленное указывается как средний термин; таково изречение Анахарсиса, что у скифов нет флейтисток, потому что у них нет виноградников.

Следовательно, в одной и той же науке силлогизм о том, что есть, и силлогизм о том, почему есть, различаются и положением средних терминов. В другом смысле «почему есть» и «что есть» отличаются друг от друга тем, что они рассматриваются в разных науках. Таковы науки, находящиеся друг к другу в таком отношении, что одна подчинена другой, как, например, оптика – геометрии, механика – стереометрии, гармония – арифметике и наблюдения небесных явлений – учению о светилах. Некоторые из этих наук почти соименны, как, например, учение о небесных светилах бывает и математическим, и относящимся к мореходству, точно так же и гармония бывает и математической, и основанной на слуховом восприятии. В этих случаях знание того, что есть, основано на чувственном восприятии, знание же того, почему есть, – на математике. Ибо математики имеют доказательства причин и часто не знают, что [предмет] есть, подобно тому как созерцающие общее часто не знают отдельное, так как не обращают на него внимания. Таковы те науки, которые, будучи по своей сущности отличными [от математики], пользуются [ее] формами. Математика же имеет дело с формами, а не с субстратом. Ибо если геометрия и рассматривает некоторый субстрат, то во всяком случае не как субстрат. Но как оптика относится к геометрии, так относится к оптике другая наука, например та, что изучает радугу. Ибо знать, что она есть, – это дело рассуждающего о природе, знать же, почему она есть, – это дело сведущего в оптике – или как такового, или как занимающегося математикой. Со многими науками, не подчиненными друг другу, дело обстоит точно так же, как, например, между врачебным искусством и геометрией. Действительно, знать, что круглые раны заживают медленнее, – это дело врача, а знать почему – дело геометра.

Глава четырнадцатая

[Первая фигура силлогизма как наиболее подходящая для познания]

Из фигур силлогизмов первая – наиболее подходящая для науки, ибо через нее ведут доказательства и математические науки, такие, как арифметика, геометрия, оптика, и, можно сказать, все науки, исследующие причины, почему есть, ибо силлогизм о том, почему есть, получается или во всех, или во многих случаях, или больше всего именно через эту фигуру. Так что поэтому первая фигура и есть наиболее подходящая для науки, ибо для знания важнее всего исследование причины, почему есть. Далее, только через эту фигуру можно добиться знания о сути вещи, ибо в средней фигуре не получается утвердительного силлогизма, а между тем знание сути есть знание утвердительное. В последней же фигуре [утвердительное заключение] хотя и получается, однако не общее, между тем суть вещи есть нечто общее: ведь человек,