– Кстати, что с ней стало? – с любопытством поинтересовался Ален.

– Хелен? Она все еще секретарь в конторе, вышла замуж за парня, который, по-моему, работает в страховании. И когда я туда захожу, она меня избегает…

Даниэль рассмеялся и похлопал брата по спине.

– Ты нравишься молодым девушкам, ничего не поделаешь!

Так как шутка не вызвала и тени улыбки на лице Винсена, который начинал уже думать о Беатрис, Даниэль поспешил сменить тему.

– Кто-нибудь уже думал о том, чтобы наполнить бассейн?

– Когда ты говоришь о «ком-то», – уточнил Ален, – ты имеешь в виду меня? Так вот, вы можете спокойно плескаться. Кстати, я поставил сетку вокруг, это не очень красиво, но…

Ему можно было не заканчивать, его кузены быстро опустили головы. Ни одна предосторожность относительно детей и воды не была лишней в Валлонге.

– Мне также надо вам кое-что рассказать, – добавил Ален. – Так как Готье должен приехать сегодня, может, мы организуем небольшое собрание совладельцев на этой неделе?

Винсен прикурил сигарету, потом посмотрел по очереди на брата и на кузена.

– Да, думаю самое время, мы, правда, взвалили все на твои плечи в этом году. Ну, мы посчитаем все расходы, хотя меня это сейчас не вполне устраивает.

– У тебя проблемы с деньгами? – удивился Даниэль.

– О, это не должно заставлять ждать.

Он констатировал это без горечи, уверенный в том, что действовал во благо, и объяснил:

– Авеню Малахов это пропасть, но никто не хочет уходить оттуда, я обещал Тифани, что она будет воспитывать своих детей там, она этого хочет… У меня больше нет доходов от кабинета, которые идут отныне к Сирилу, и я заморозил то, что оставалось для Лукаса. Так как я скоро разведусь, что мне очень хотелось бы сделать, я предполагаю, что Беатрис захочет получать алименты. Тогда Валлонг среди всего этого…

Даниэль и Ален обменялись взглядами. Даниэль встал.

– Если тебе что-нибудь нужно, Винсен, я к твоим услугам.

Он стал собирать поднос для Софии, бросая интригующие взгляды на брата. Сообщение о разводе его не удивляло, но ему казалось, что тот слишком спокоен для человека, обремененного такими заботами.

Когда он вышел, Ален взял пачку сигарет из рук Винсена и отправил ее в другой конец стола.

– Ты не должен столько курить по утрам. А также мог бы со мной разговаривать время от времени! Я в списке тех людей, которые готовы тебе помочь, сразу после Даниэля.

– Я не настолько…

– Тогда не жди, что это случится! Ты, правда, расстаешься с Беатрис?

– Да.

– И кто у тебя на уме? Магали? Кто-нибудь еще?

Винсен поднял свой бледный взгляд на него и расплылся в радостной улыбке.

– Ты принимаешь меня за Синюю Бороду или что? Кто-нибудь еще!

– На этот раз ты ее старательно выбирал у входа в школу?

– Ален!

– Я шучу. Я знаю, что ты льешь слезы по Магали, будь осторожен.

Раздраженный, Винсен пробормотал какую-то непонятную фразу, которую Ален даже не попросил его повторить, предпочитая продолжить:

– Магали сейчас нашла себя, но для нее было не так легко это сделать, не разрушай все.

– Я не вижу, почему и каким образом! Она уделяет мне не столько внимания, чтобы думать об этом!

Винсен протянул руку, взял свои сигареты. Уже месяц Магали не подавала никаких признаков жизни, даже не ответила ему на длинное письмо, которое он ей написал. Заняться с ним любовью было для нее простым отступлением, моментом слабости, ничем больше. А так как он не хотел слышать такого приговора, он не стал ей звонить.

– Винсен, твоя жизнь в Париже, ничего же нельзя изменить? Что ты хочешь сегодня?

Сначала Винсен не ответил, положив подбородок на руки, он, казалось, задумался, потом решил объяснить:

– Прежде всего, обрести свободу. Я ее хочу, и я в ней нуждаюсь. Беатрис доставляет мне неудобства, ей удается растрогать меня, хотя я и убежден, что она ломает комедию. Она боится потерять не меня, а, скорее, безопасное положение, которое хочет иметь, прежде всего. О, я врал тебе, когда говорил, что она оставляет меня каменным. Только я все еще люблю Магали и ничего не могу с этим поделать, это чувство сильнее всего остального. Со всеми сожалениями и угрызениями совести, которые ты представляешь.

Ален спокойно смотрел на него, не выражая нетерпения, сознавая, что Винсен только ему может все это рассказать. После паузы он предложил:

– Пойдем, прогуляемся?

– Конечно же! Я мечтаю об этом целый год…

– О чем?

– О синих холмах, оливковых деревьях. О том моменте, когда смогу забить тебе голову моими проблемами!

– Ты никогда мне не надоедаешь, пойдем.

Они вышли, и как только оказались на крыльце, Винсен глубоко вздохнул.

– Я не знаю, как это возможно, учитывая все, что произошло здесь, но я так люблю это место.

– Больше, чем суд?

– Конечно, нет. Кассационный суд это вершина!

Вдоль аллеи каменные деревья были покрыты черными плодами, и листья высоких платанов тихо шелестели под утренним бризом. Винсен взглянул на клумбы, которые обрамляли фасад, чтобы убедиться, что лаванда была по-прежнему там. И ароматные травы, которые каждый год высаживал его кузен.

– Что будет после нас? – пробормотал он.

– У тебя есть внук, он все сделает, как ты, он справится! – пошутил Ален, спускаясь по ступенькам крыльца. – Пойдем, посмотрим, что это за бассейн, мне стоило собачьих усилий…

Винсен догнал его, и они обогнули дом. Огород, который Клара сама возделывала во время войны, чтобы кормить Морванов, был отныне заменен бассейном из голубой мозаики, обрамленным большими белыми плитами. Зеленая сетка окружала ансамбль, как теннисный корт. Ручка входной двери была расположена высоко.

– Ты все продумал, я бы сказал, – констатировал Винсен.

– Я, может, слишком широко размахнулся? Я не представлял, что у тебя проблемы с финансами.

– Это превосходно.

Бассейн был достаточно большим, чтобы вместить всю семью, включая требовательных пловцов. К несчастью, времена, когда Тифани подводила итоги соревнований Виржиля и Сирила в плаванье, были далеко.

– Я также поработал над территорией вокруг бассейна, мне нравилось работать по вечерам, – уточнил Ален. – Твой сын мне во многом помог.

Он посадил кучу цветов с ракушечным узором немного поодаль, выровнял что-то вроде террасы, где можно лежать под пляжными зонтиками. Дальше, перед рощицей средиземноморских дубов стоял новый стол для настольного тенниса.