моей жизни мы были близкими друзьями, и я воистину сожалел о том, что не в состоянии посодействовать Вашему продвижению по службе. Но теперь Вы будете удостоены должности пятого ранга[272]. Документы уже поступили в Небесные ведомства. Я весьма рад, что смог помочь Вам, и пришел доложить Вам об этом.

Когда Чжоу закончил говорить, Юй проснулся. Он рассказал людям о своем сне и надеялся, что он сбудется.

Зимой того же года Юй прибыл в столицу для представления на новую должность, однако из-за мелких недочетов ее не получил. И тогда он стал говорить, что сон не сбылся.

Весной девятого года Юй отправился в обратный путь на юг от Янцзы. Он добрался до Сюйчжоу, где его неожиданно ожидало назначение на должность правителя Учжоу, как раз соответствующую пятому рангу.

Мой старший брат был тогда помощником главы министерства чинов. Прослышав об этой истории, он призвал Юя и расспросил его. Таким был его рассказ.

Удар кинжалом

Ли Да-ань из Лунси был старшим братом главы ведомства общественных работ Ли Да-ляна. В годы правления под девизом Воинственная добродетель (618—626) Да-лян был главным военачальником области Юэчжоу, и Да-ань побывал у него. На обратном пути в столицу Да-лян послал нескольких рабов сопровождать его.

Прибыв в Луцяо, что в Гучжоу (на территории совр. пров. Хэнань), они остановились переночевать на постоялом дворе. Среди рабов был один, замысливший убить Да-аня. Раб подождал, когда Да-ань крепко заснул, и насквозь пронзил его шею кинжалом. Клинок вонзился в изголовье, и раб убежал, не вытащив его. Да-ань пробудился от страшного удара и позвал рабов. Рабы, не изменившие хозяину, прибежали и хотели вытащить кинжал. Однако Да-ань запретил:

— Если вы вытащите кинжал, я умру. Прежде принесите бумагу и кисть, чтобы я мог написать письмо.

Рабы сообщили о случившемся хозяину постоялого двора, чтобы тот доложил уездному начальству. К тому времени как Да-ань заканчивал писать письмо, уездный чиновник уже прибыл. Вытащили кинжал, прочистили рану, приложили к ней целебные снадобья, но Да-ань скончался.

Вдруг как будто во сне он увидел нечто, напоминающее кусок свинины более чи длиной и четыре-пять цуней толщиной. Этот кусок висел на два чи от пола, затем прошел в дверь и приблизился к ложу Да-аня. Изнутри куска раздался голос:

— Побыстрей отдай мне мое мясо!

— Я никогда не ел свинину, — возразил Да-ань. — Чем я перед Вами провинился?!

Тогда раздался голос из-за двери:

— Вы ошиблись. Это не он.

Это нечто отодвинулось от ложа, вышло за дверь и удалилось. Теперь Да-ань видел пруд в саду. Пруд был чистым, неглубоким и красивым, а на его заднем берегу — золотая статуя Будды этак в пять цуней высотой. Мгновением позже статуя постепенно стала увеличиваться, превратившись в монаха. Монах был одет в совсем новую и очень чистую зеленую накидку-кашая.

— Ты ранен, — сказал он Да-аню. — И я тебя вылечу. Ты должен возродиться к жизни, вернуться домой, чтить Будду и творить благие дела.

Монах прикоснулся рукой к ране на шее Да-аня, а затем удалился. Да-ань отметил в наружности монаха одну примечательную деталь: на спине его накидки-кашая была отчетливо видна заплата из красного шелка размером этак с цунь.

Да-ань пробудился и вернулся к жизни. Его рана совсем не болела, и он мог сидеть и есть. Через десять дней младшие из родичей приехали из столицы отвезти его домой.

По приезде Да-аня родственники пришли навестить его. Он стал подробно рассказывать, что с ним произошло. Когда он подошел к рассказу о том, как ему ниспослано было видение монаха и статуи, служанка, слушавшая его поодаль, вдруг подала голос. Она сказала, что как только хозяин отправился в поездку, госпожа послала ее к мастеру с поручением во благо мужу изготовить статую Будды. Одежды изготовленной статуи были окрашены в зеленый цвет, но на спине имелось красное пятно. Служанка отнесла статую мастеру, чтобы удалить пятно. Но так ничего и не вышло: пятно осталось на том же месте и выглядело таким, как описал его хозяин. Да-ань, жена и все семейство поднялись и пошли взглянуть на статую Будды. И было то, что Да-ань уже видел — красное пятно на спине статуи было таким же, как и заплатка на накидке монаха. Все семейство вздохнуло от изумления и с почтением уверовало в закон Будды.

Жена Да-аня была младшей сестрой начальника области Ланчжоу Сяхоу Сюня, который первым и рассказал мне эту историю. Позже Ли Дао-юй — сын старшего брата Да-аня — занял пост главы верховной судебной палаты. И он рассказал мне то же самое.

Служанка, читавшая «Лотосовую сутру»

В годы под девизом правления Воинственная добродетель (618—626) уполномоченный водного ведомства Су Чан получил назначение на должность правителя области Бачжоу. Чан повез свое семейство на новое место службы. Они переправлялись через реку Цзялинцзян, когда на середине реки налетел ветер и лодка стала тонуть. Более шестидесяти мужчин и женщин разом пошли на дно и утонули. Только одна служанка читала «Сутру цветка Закона». Когда лодка стала тонуть, она прижала к голове футляр с сутрой и дала обет, что потонет с ним вместе. Только одна служанка и не потонула: ее подхватила волна и вынесла на берег вместе с футляром. Она открыла футляр и проверила сутру: та была совершенно сухой.

Женщина все еще живет в Янчжоу. Она вышла замуж и верует более прежнего.

Цэнь[273] рассказал мне эту историю, утверждая, что слышал ее от самой женщины. Когда я плыл по реке, совершая служебную поездку, лодочник рассказал мне то же самое.

Узники под охраной Авалокитешвары

Дун Сюн из Хэдуна с малолетства был верным почитателем учения Будды и питался растительной пищей по нескольку десятков дней. В годы под девизом правления Надежное призрение (627—649) он служил помощником главы высшей судебной палаты.

Весной четырнадцатого года правления под девизом Надежное призрение Сюн был замешан в деле Ли Сянь-туна, взят под стражу и содержался в цензорате. Император посчитал сие дело заговором и был очень рассержен. Он велел помощнику главы цензората Вэй Цзуну провести строгое дознание.

Более десяти человек были взяты под стражу и охранялись неусыпно. Помощник главы высшей судебной палаты Ли Цзин-сюань и судебный инспектор Ван Синь тоже были замешаны в этом деле и содержались под стражей в одном помещении с Сюном. На всех были самые тяжкие оковы.

Сюн сосредоточился на