смерть Марка. Намереваясь, наверное, таким образом утешить и успокоить Диму, перед его плачевным состоянием. Но не сказал, не потому что не успел или сбился с мысли. Нет. Он понял, что Диме от этого легче не стало бы. На его состояние очень мал круг факторов, которые могли бы повлиять уже. И уж точно в него не входит смерть Марка, того человека, сотворившего это с ним, и не важно от чей руки он пал.

И вообще, можно задать логичный вопрос, кому это в принципе могло бы помочь и принести хоть какую-то пользу?

— Глава 9

Одиннадцать часов дня. Андрей у себя в комнате разливает уже вторую пол литру коньяка. На столе у него только, что доставленное удобрение и новые пакеты земли, а в глазах равнодушие, сменяемое время от времени на мимолётное спокойствие после терпкого вкуса напитка.

И вот перед ним, на столе, внезапно предстает вновь полон гранёный. Как ни старайся, не выходит у Андрея вспомнить, когда же он успел его наполнить.

— А хотя, — берёт и подымает, — Какая, нахрен, разница, — и легко опрокидывает содержимое себе в желудок. И вот приходит время, выше указанного спокойствия, в добавку с лёгкостью. Что и побудило его воспользоваться услугами холодильника, чтобы утолить назревающий голод, возникающий обычно после этого. Он поднялся и уже машинально пошёл искать, купленные им же, куриные ножки. Вышел из комнаты, прошёл мимо залы и вошёл во вторую кухню. Открыл дверь холодильника стараясь, как всегда, не смотреть на её дверцу. Причиной этому была одна потускневшая заметка, приклеенная на ней. С надписью: "Андрюш, суп в холодильнике, разогреешь и поешь. Папу не жди, он будет поздно". Уже прошёл год, как нет его матери и столько же висит эта записка. Но никто срывать её не намеревался, да что там, даже подумать об этом не осмеливались.

Его мать была основателем фонда «Захыст», помощи людям репрессированными властью. К ней могли обращаться все, кто посчитает, что его законные права пытается нарушить государство. А она, потом, если нарушение по предварительным оценкам подтверждалось, со своей командой из десятка юристов и правозащитников, защищали его права в суде. Не всегда, это удавалось, потому как честных судей в столице практически не было. Но ввиду того, как хорошо они научились делать шумиху с каждого дела, многие, вроде даже почти неподъёмные дела, получалось выиграть за счёт того, что чиновник сам закрывал дело, боясь огромного «чёрного» пиара, которым им всем очень не хотелось получить.

Она, кстати, сама того не хотя и заинтересовала сына социальной инженерией. И вот в один день, она исчезла. Вот просто так. С утра ушла на работу и большее её никто не видел, по сей день. В полиции это дело так и осталось "висяком". А между сыном и отцом навсегда появилась склока. Вылившаяся в склонность к алкоголю первого и раздражённостью вперемешку с ежедневной злостью второго.

Всё это было из-за подозрений Андрея на коллег отца в преступлении. Дело в том, что его отец работает на государственную фирму, по выдачи тендеров. Где естественным образом его партнёры состояли из чиновников. Люди, которые в большинстве случаев и создавали проблемы другим людям, которые потом и обращались за помощью к его матери. Люди, которым её пропажа была наиболее выгодна.

А как раз система тендеринга и была наибольше коррупционная, где и «распиливались» миллиардные бюджеты по карманам местных управленцев. Отец Андрея никогда не участвовал в таких махинациях, но много за подобным наблюдал. Перераспределение державных средств осуществлялось ежемесячно, это было видно по рейтингу основных проектов. У чиновников было очень простое мышление, если уж «пилить», то по полной. А значит, нужно это делать на самых дорого оплачиваемых программах. Так и выходило, в месяц по одному сотне-миллионному проекту. Так, как говориться, они и жили.

Пока, мать Андрея, не начала раскрывать их системы и постоянно высвечивать их результаты в прессе. По типу, на бумаге здесь должен стоять пункт пропуска на авомобильный мост, а сам мост должен иметь дополнительное безопасное ограждение для пешеходов, да и для транспорта, а по факту отсутствие всё перечисленного и просто нарисованный красный рубеж по краям. Выдумывалось красивое название, что-то вроде «Кровавый мост», из-за больших смертей умышленных и не умышленных на нём и постоянно поддерживалась эта тема в прессе и и-нете.

По факту, оно не на что не влияло, но сильно действовало на нервы выше перечисленным людям. Что и начало заставлять со временем, поумерить аппетиты многих чиновников, и делать свои запускания рук в казну сильно реже. Уже как минимум раз в три-четыре месяца и не столь масштабными в строительстве. Боясь за свой чин.

Дело в том, что чиновники с большим анти-авторитетом в народе, долго на своём месте не задерживались, а увольнялись более высшими, чтобы не дискредитировать губернатора города и в конце концов Главу республики, ведь они все состояли в одной партии.

Отец естественно всё отрицал перед сыном, но сам же в душе сомнение всё равно держал. Из-за этого потихоньку переставая доверять старым друзьям и соратникам. Но ввиду не имеющихся доказательств, не сменил место работы, да и где он ещё найдёт столь оплачиваемое место. Что и подпитывало неуважение и подозрение в предательстве, со стороны сына. А он, после инцидента ждал от своего отца, демонстративного ухода с работы, где он был уверен, работал ни один человек замешан в похищении. Да и воспоминания о матери, у Андрея были исключительно хорошие, что тоже по-своему давило и не давало моральной возможности проговорить имеющиеся претензии и недомолвки друг другу.

Быстрым затаскиванием руки в холодильник, крылышки уже приближались к его телу. Но всё же не стоило ему сейчас же с голодухи, тем более так самоуверенно, пытаться их разорвать.

Руки, на жирной упаковке, соскользнули и она «улетела» на пол. Герметик не нарушен, а значит для Андрея не было нечего страшного.

Закатив глаза, он нагнулся, подобрал и решив вернуться в изначальную позу, не обратив внимания, что дверцы в холодильник закрыть забыл и неслабо так ударился об неё макушкой, как говориться «со всей дури».

Сознания не потерял, было конечно очень больно, но терпимо. И так как находился ещё в одиночестве, то и выругаться умудрился неслабо. Отвёл душу, так сказать. Потом со злостью закрыл холодильник, бросил крылья на стол и держась за голову, обтирал её ладонью.

Минуты две он медитативно проделывал это, пока не нащупал один старый рубец на макушке, со времён