Не более, – а я душой болею

За город мой, за вас и за себя.

Меня будить не надо, я не сплю.

Но знайте: горьких слез я много пролил,

Дорог немало думой исходил.

Царь в лавровом венке и с возведенным кверху взором закончил чтение. Лик Александра был мужественен и великолепен.

Раздался гром одобрений.

До конца застолья было еще далеко. Слуги продолжали вносить новые блюда. Виночерпии наполняли кубки вином.

Птолемей, глядя на пирующих мужчин, думал о Таиде. И боги, и люди ищут любви. Кроме нее, нет на свете ничего.

В центре шатра перед пирующими появились два атлета.

Началось состязание.

Один атлет выступал в роли Александра, другой Дария.

Могучие, блестящие от масла тела сплетались в единый узел, хрустели кости в железных объятиях, стиснутые челюсти зловеще скрежетали. Временами слышались быстрые, глухие удары ног о пол, а то оба вдруг застывали в неподвижности, и перед зрителями была словно бы высеченная из камня скульптура. Глаза гостей напряженно следили за игрою набухших в страшном напряжении мышц на спинах, бедрах, руках.

Борьба была недолгой.

В жестокой схватке победил «Александр».

«Александр», поставив ногу на спину поверженному «Дарию» и скрестив на груди могучие руки, обвел шатер торжествующим взглядом.

Македонская армия благополучно переправилась через Евфрат.

Вниз по реке можно было доплыть до Вавилона, но разведчики сообщили, что все поселения на этом пути подожжены персидскими всадниками под командованием Мазея.

Персы использовали тактику «выжженной земли», чтобы заставить Александра пойти туда, куда считали нужным.

На этот раз место сражения выбрал Дарий!..

Шел второй месяц с начала похода.

Александр решил свернуть на северо-восток, чтобы по старой караванной дороге пересечь пустыню на севере Месопотамии. У подножия гор было достаточно питьевой воды для его воинов, для тысяч лошадей, верблюдов, ослов и множества голов скота.

Но самым страшным препятствием, возникшим на пути армии, был смертоносный метагейтнион.

Воздух все накалялся и накалялся. Наконец, свирепая жара стала просто нестерпимой.

Пустыня, раскинувшаяся в междуречье Тигра и Евфрата, сверкала в колебавшемся знойном воздухе. Тени практически не было. Поднятая смерчем пыль часто закрывала небо.

Мириады мух лезли в рот и уши, попадали в легкие вместе с вдыхаемым воздухом.

Не случайно месопотамский бог Неград изображался в образе насекомого.

Больше всего страдала тяжелая пехота, с ее более чем пятиметровыми копьями, шлемами, ножными латами. Двигаться вперед можно было только после захода солнца, в сумерки.

Воинов начал терзать страх – что если закончатся запасы воды, источники пересохнут, а до новых – армия не сможет дойти.

Каждый день уносил в царство Аида несколько воинов, становившихся жертвой палящего солнца. Яростные лучи безжалостно высасывали из людей последние жизненные соки и доводили до помешательства. Воины с нетерпением ждали конца жары, а она только еще начиналась.

Однажды поздно вечером в шатер к царю доставили схваченных неприятельских всадников, разведчиков из отряда сатрапа Мазея. Они рассказали, что Дарий решил уничтожить македонцев при переходе через Тигр.

– Мы были посланы на разведку, чтобы персидское войско в надлежащее время и в надлежащем месте могло встретить македонцев у Тигра.

Другой персидский разведчик поведал:

– Персидская армия стоит на левом берегу Тигра, чтобы воспрепятствовать противнику перейти через реку.

Александр не собирался начинать переправу через широкую и быструю реку под стрелами противника. Необходимо было переправиться незаметно, и как можно быстрее оказаться на одной стороне с вражеской армией.

Македонцам снова улыбнулась удача: сведения персидских разведчиков оказались ложными. Когда армия Александра, изменив маршрут, вышла к берегам Тигра в районе Ниневии, персов не было видно.

Течение реки было необычайно стремительным, что соответствовало ее названию. «Тигр» – означает «стрела».

Войска с величайшим трудом начали переходить вброд реку. Сорока тысячам пехотинцев и семи тысячам всадников понадобилось несколько дней, чтобы без потерь достичь восточного берега Тигра.

Переправа армии Александра могла стать для персов единственным шансом уничтожения неприятеля. Дарий свой шанс не использовал и на этот раз.

Александр решил дать один день отдыха изнуренным переправой войскам.

Вдоль гористого берега реки был разбит военный лагерь. Ночь была тиха и безветренна. Крупные звезды и яркая луна светили на черном небе Востока.

Царь в сопровождении Гефестиона, Птолемея и Клита вышел из шатра. Он решил лично ободрить измотанных до предела воинов. Лагерь мерцал огнями костров и факелов, которые перемещались от костра к костру.

Гефестион тихо сказал:

– Воины не спят. Устали. Многие подавлены, охвачены тоской по родине.

Голос Александра звучал жестко:

– Утром, измученные бессонной ночью, они будут плохими воинами. Надо их успокоить, чтобы они хорошо выспались. Надо дать им отдохнуть, набраться сил.

Клит первым заметил панику среди часовых, которые подняли боевую тревогу.

– Узнай, что случилось? – приказал Александр.

Часовые указывали на небо.

Полная луна на глазах начала блекнуть, хотя на небе по-прежнему ярко светили звезды.

Луна темнела, зловещая тень наползала на нее.

Постепенно молочно-белый диск полностью исчез в темноте.

Испуганная свита окружила царя. Клит тихо прошептал:

– Луна погасла!

Ужас охватил весь лагерь. Все смотрели на исчезнувшее светило. Тревожные голоса звучали то тут, то там.

– Это гнев богов!

– Боги готовят нам гибель!

Взбудораженные, охваченные паникой воины в отчаянии кричали:

– Мы идем на край света против воли богов!

– Зачем привели нас сюда?

– Светила гаснут в небе, реки коварны, кругом выжженная персами пустыня!

Гул голосов нарастал.

– Кровь тысяч людей льется по воле одного человека.

– Случайные победы сбили Александра с толку.

– Он погубит все войско.

Филота, сын Пармениона, стоящий за спиной царя, подумал про себя: «Александр считает себя сыном Зевса, но вряд ли поумнел от этого».

– Давно пора вернуться домой, в Македонию!..