Как мы видели в главе 3, к середине IX века кризис, который переживала Византия в раннем Средневековье, закончился. Василий I (867–886), узурпатор, имевший предположительно крестьянское происхождение, стал родоначальником Македонской династии, существовавшей почти два века, до 1056 года. Это не помешало захватывать власть остальным – династический принцип в Византии никогда не был сильным, – но род сохранял законность и неуклонно возвращался на престол, пока не прекратился после смерти последней представительницы. В царствование Василия I начал рассыпаться Аббасидский халифат, где за кризисом власти 860-х последовали два десятилетия междоусобицы. Воспользовавшись его слабостью, Василий I начал наступление на восток, за Таврские горы в центральной Анатолии, которые два столетия служили надежной византийско-арабской границей, а также завоевал половину южной Италии, тем самым частично компенсировав потери в войне на Сицилии. Когда у Аббасидов разразился последний кризис – начиная с 930-х годов, – византийские войска вновь двинулись на восток. В 930–960-х годах они закрепились в долине Верхнего Евфрата, а также отвоевали у арабов их крупнейшие острова в Восточном Средиземноморье – Крит и Кипр, а к 969 году вошли в Сирию и взяли Антиохию. С надежного Анатолийского и Эгейского плацдармов они устремились на запад и в 971 году заняли Болгарию. Удержать ее не удалось, и с восстановленной царем Самуилом (997–1014) Болгарской империей пришлось вести 30-летнюю войну, в результате которой с 1018 года Византия установила прочную власть над всеми Балканами. Это была заслуга череды выдающихся полководцев аристократического происхождения, причем некоторым из них удавалось захватить и императорскую власть (больше всех преуспел Никифор II Фока, военачальник в 950–960-х годах, правивший в 963–969 годах), однако наследник из Македонской династии Василий II (976–1025) был военачальником сам и не только возглавил болгарские походы, но и распространил свою власть дальше на восток, в Армению[317].

Полуторавековой успех в завоеваниях имел две подоплеки. Одной была профессиональная наемная армия. В VII веке Византия уцелела, организовав глубокую оборону на основе военных округов – фем. И хотя полупрофессиональные фемные войска по-прежнему составляли костяк военных сил, императоры все больше полагались на регулярные подготовленные наемные отряды, которым и отводилась роль ударных частей в период завоеваний. Своей военной системой византийцы гордились и даже увековечивали ее в научных трудах: в эпоху Македонской династии было создано несколько руководств по военному делу – в том числе самими императорами, например «Тактика Льва», написанная Львом VI (886–912)[318].

Второй подоплекой была налаженная и крепкая фискальная система, которой требовала для своего содержания наемная армия, причем из года в год, поскольку в этот период Византия вела войны почти постоянно, особенно в 950–1010-х годах. Ни одному западному государству того периода такое было бы не по силам, но Византия, как мы знаем из главы 3, никогда не отказывалась от земельного налога, который к середине IX века собирали как в денежной форме (Византия чеканила монеты в большом количестве), так и в виде натурального оброка в воюющих областях. На редкость действенная государственная организация при Василии II позволила ему к концу царствования, несмотря на регулярные военные кампании, накопить в казне внушительный излишек. Считается, что для хранения денег были построены подземные лабиринты – оставшиеся в литературе устойчивым символом алчности и богатства[319]. Западное государство возложило бы командование войсками на знать, и Византия к этому времени поступала так же; с IX века в ней складывалась прослойка военной аристократии, владевшая землями, в основном на Анатолийском плоскогорье, и в некоторых случаях передававшая командные должности по наследству от отца к сыну (самый яркий пример – род Фок). Однако войска от них не зависели, полководцы служили в армии, а не собирали дружину, и происхождение даже крупных военачальников зачастую было туманным. Кроме того, византийская аристократия никогда, по крайней мере до XII века, не обладала локальной властью почти нигде на территории империи, кроме разве что самого сердца центральной Анатолии. В Византии имелась достаточная прослойка независимого крестьянства, составлявшего основную массу фемных войск, а также служившего основным источником налоговых поступлений. В таких условиях утверждать самостоятельное владычество аристократии было затруднительно, и оппозиция централизованной имперской власти выражалась в попытках узурпации престола, а не отмежевания провинций[320].

Фискальной системой необходимо было управлять, поэтому в Константинополе имелся внушительный бюрократический аппарат со сложной внутренней иерархией, который охватывал все сектора правительства – как во времена Римской империи, но значительно преобразованный. Для разросшейся столицы требовался отдельный аппарат – во главе с эпархом, прямым наследником градоначальника VI века. Последний в свое время на государственном уровне обеспечил позднеримскому Константинополю поставки зерна, которые закончились после завоевания Египта персами в 618 году. Однако город, население которого с VIII века снова начало расти, к XI веку принял, как мы уже знаем, гигантские размеры, и обречь его на голод, вызвав тем самым народный гнев, императоры не рисковали: это могло стоить (и стоило некоторым из них) престола. Организация снабжения, по-прежнему требовавшая поставок со всей империи, хотя теперь они обеспечивались частными землевладельцами и купцами, была важной задачей, и из уставов дошедшей до нас «Книги эпарха» следует, что к 900 году эпархи устанавливали фиксированную цену на каждый из основных продуктов питания или регламентировали условия его закупки[321]. Аристократия занимала высокие должности и в гражданской администрации, и оплачивались они не хуже, чем командные. (Прежде считалось, что гражданская и военная знать противостояли друг другу, но это не так – структурной разницы между ними не было, военачальники в какой-то период могли состоять на административной службе или кто-то из их братьев мог подвизаться на чиновничьем поприще.) Западный дипломат Лиутпранд Кремонский (ум. в 972) описал увиденную в 950 году церемонию выплаты жалованья на Пасху: в течение трех дней император лично раздавал высоким чинам увесистые мешки с золотом – по старшинству, а потом еще неделю чиновники помельче получали плату из рук паракимомена – постельничего. Это был один из элементов высокоразвитой церемониальной культуры империи, находившей выражение в том числе – по крайней мере в Константинополе – в разнообразных процессиях, с разных сторон стекавшихся, как правило, к собору Св. Софии в восточной части города. Процессии приурочивались к церковным праздникам, но, кроме того, включали торжественные триумфальные въезды императора после военных побед. В процессиях участвовало население столицы, и они играли заметную роль в утверждении присутствия и легитимности верховной императорской власти в городе[322].