— Значит, Брэдли отправится за губернатором завтра к десяти часам? — задумчиво прошептал Джон Барни.

Мальчик утвердительно кивнул головой.

— И нет ни малейшей возможности предупредить сэра Уильяма о подстроенной ему ловушке?

Патрик вздохнул и изобразил на лице трагическую безысходность.

— Если бы я мог пользоваться такой же свободой, как ты, Гвинеец, я нашел бы способ расстроить планы этих негодяев.

Пат недоверчиво взглянул на капитана.

— Как только пираты возьмут в заложники дядю мисс Моррис, ее положение на судне не только не улучшится, но, боюсь, станет еще хуже, — рассуждал Барни. — Сам посуди: чтобы разжалобить сэра Уильяма и выудить из его кошелька побольше денег, им ничего не стоит прибегнуть к издевательствам и насилию над твоей госпожой.

— До сих пор они не позволяли себе ничего такого, — испуганно пробормотал Пат.

— На кон поставлено слишком многое. Пока пиратам не было необходимости оказывать давление на мисс Моррис, они вели себя сдержанно, даже учтиво. Но это была игра кошки с мышкой. Представь, что будет, если сэр Уильям не захочет или не сможет уплатить требуемые суммы выкупов за себя и свою племянницу.

— Они начнут ее избивать?

— Они способны на все.

По спине Патрика пробежал мороз.

— Боже милостивый, — поежился он, — почему белые люди так жестоки? Когда они мучают черных, это я понимаю — черных они не считают людьми. Однако когда белый поднимает руку на белого, я этого не понимаю. Леопард, если он не сошел с ума, никогда не нападает на другого леопарда. Орел, если он в здравом уме, тоже никогда не нападает на другого орла. А белый человек и в здравом уме делает то, что приличествует делать только сумасшедшим.

— Не все белые одинаковы, Гвинеец, — возразил капитан.

— Да, и для них это великое счастье, сэр. Ибо иначе они все перегрызли бы друг друга.

— Надо полагать, что твои черные соплеменники не лучше и не хуже белых. Среди негров тоже есть хорошие и плохие, верно?

— Хороших — больше, сэр, — убежденно заявил африканец.

— Возможно. А к каким неграм относишь ты себя?

— Я никогда никого не обижал.

— По-твоему, быть хорошим — значит, не поднимать руку на другого человека?

— Да, сэр.

— Давай предположим, что на твоих глазах убивают твоего соплеменника, и он взывает к тебе о помощи. Поможешь ты ему? Поднимешь руку на его убийц?

Патрик сдвинул брови и в раздумье поджал губы.

— Не знаю… Коли я увижу, что способен ему помочь, я это сделаю, а если…

— Никаких «если», — сказал капитан Барни. — Хороший человек должен помогать всем, кто находится в беде и не в состоянии сам справится с ней.

— Нет, — пробормотал мальчик, — всем, кто находится в беде, я не могу помочь. Я попытался бы спасти лишь тех, кто мне дорог, кого я люблю, к кому я испытываю симпатию, сэр.

Барни положил руку на плечо негритенка.

— Мисс Моррис входит в их число?

— Моя госпожа? — Патрик не сводил с капитана удивленных глаз. — Конечно, сэр! Я ее обожаю!

— Она находится в беде, малыш. И ты мог бы ей помочь.

— Я? Но как?

— Ты ведь неплохо плаваешь.

— Я могу проплыть сто миль.

— А вот врешь ты плохо, — Барни потрепал мальчика по кудрявой голове.

— Ну, пятьдесят…

— Это уже ближе к правде. Ладно, Гвинеец, думаю, что при хорошей погоде милю ты проплывешь, а нам больше и не надо.

— Что вы задумали, сэр?

— Послать тебя на берег.

— Сейчас? — ужаснулся Пат.

— Ночью. Когда все уснут, ты незаметно спустишься за борт и поплывешь туда, где находится форт. Скажешь солдатам, чтобы тебя провели к дому губернатора. Если они откажутся это сделать, добавишь, что речь идет о жизни и смерти его превосходительства и что чем быстрее они тебя отведут к нему, тем большую награду получат от сэра Уильяма. Запомнил?

— Да, но…

— Ты боишься?

— А вдруг пираты схватят меня?

— Риск, конечно, есть, — вздохнул капитан. — Понимаешь, если бы мне удалось выбраться отсюда, не поднимая шума, я бы сам попытался достичь берега, но эти мерзавцы выставляют здесь стражу даже на ночь.

— Нет, вам нельзя покидать судно, сэр, — убежденно сказал Гвинеец Пат. — Ваш побег обнаружился бы очень скоро.

— Тоже верно, — кивнул капитан. — Мое исчезновение, безусловно, заставило бы пиратов изменить планы, что вряд ли пошло бы на пользу мисс Моррис.

— Выходит, плыть придется мне.

— К сожалению, больше некому.

— Что я должен передать сэру Уильяму?

— Прежде всего, скажешь, что…

Барни осекся. Снаружи послышались грузные шаги часового.

— Сам сообразишь, что сказать, — поспешно прошептал капитан, подталкивая Гвинейца к выходу.

Пират, дежуривший у входа в парусную, схватил негритенка за ухо.

— Ты почему еще здесь, черномазый? — прохрипел он. — Тебе что, нечем заняться?

— Я передал мистеру Барни рубашку, сэр, — захныкал мальчик, надеясь разжалобить часового и заставить его ослабить хватку.

— Пе-ре-дал рубашку, — кривляясь, передразнил Пата разбойник. — Всего лишь! Да за это время можно было сшить еще одну! О чем вы так долго болтали? Ну? Говори, пока я не вытряхнул из твоей черной шкуры твою черную душу.

— Мы вспоминали о нашей жизни на острове Коммодора, сэр.

— И что же? Хорошо вам там было?

— Не очень, сэр. Здесь, на борту судна, нам гораздо лучше, сэр.

Часовой рассмеялся и отпустил ухо Гвинейца.

— Ладно, черный дикарь, ступай на камбуз да укради для меня что-нибудь вкусненькое.

— Кок заставит меня драить котлы, сэр.

— А ты постарайся сделать так, чтобы он тебя не заметил, — наставительным тоном сказал пират.

— Я попробую, сэр.

Патрик не мог ослушаться. Его положение на пиратском судне было таково, что он должен был выполнять любое поручение любого из членов команды.

Быстро поднявшись по трапу на верхнюю палубу, он попытался незаметно проскользнуть на камбуз, но был замечен и остановлен боцманом Педро Нуньесом.

— Эй, Гвинеец! Ты где шляешься? Тебя искали капитан и мистер Эванс.

— Я относил рубашку мистеру Барни, сэр, — ответил Пат.

— А ты отнес ужин губернаторской дочке?

— Еще нет, сэр.

— Должно быть, поэтому тебя и разыскивали. Ну-ка, беги скорее на камбуз, кок скажет, что тебе делать.